Но то были хрупкие, временные состояния. А дети с нексусом… они делают это естественно, машинально. Неужели возможно стать частью целого? Слиться воедино – не на мгновение, а навсегда?

Идея отчасти внушала ей ужас. Вот оно, постчеловечество. Всю жизнь Сэм учили этого бояться. Постлюди захватят мир, уничтожат или поработят простых людей, ее вид полностью вымрет. Всего несколько месяцев назад она сказала бы, что они – враги. Причем злейшие. Экзистенциальная угроза. Чудовища.

Однако… когда она прикасалась к разумам этих детей, когда они играли, плакали или ссорились, когда их сознания сливались в единое целое и приглашали ее стать частью этого целого… что-то внутри нее смягчалось. Быть может, еще не все потеряно, и у человечества все-таки есть шанс на нормальное будущее.

В октябре стояла адская жара. Она измотала всех: дети нервничали и без конца пререкались, Кхун Мэй стала строже и часто повышала голос, даже Джейк иногда не сдерживался.

На второй неделе октября Сэм собрала урожай. Джейк поехал в дружественный магазин, находившийся в трех деревнях от приюта. Днем она решила помедитировать вместе с детьми, показала им анапану и випассану – техники, позволяющие наблюдать свое сознание изнутри и успокаивать его. Поначалу у детей ничего не получалось, в их разумах царил полный раздрай. Но когда они угомонились, сосредоточились и объединили свои мысли, Сэм сразу же почувствовала то необыкновенное единение, которое ощущала среди монахов Ананды. Причем оно далось им легко и просто.

Девять детей. Один разум.

Вечером она учила их английскому: они сели в круг и повторяли слова, которые казались детям странными, но без всякого труда слетали с их губ. Сэм вспомнила, что говорил Джейк: вместе они действительно учились очень быстро.

Джейк вернулся с наступлением темноты – кузов пикапа был битком набит продуктами. Они с Кхун Мэй и еще двумя женщинами занялись уборкой, потом покормили детей, уложили их спать и разобрали покупки.

Потом они смыли с себя пот и жар минувшего дня, искупавшись в небольшом озерце. Из-за засухи воды в нем стало совсем мало, едва достаточно, чтобы поплескаться. Обнаженные и прохладные, они легли в высокую траву и лежали там в лунном свете.

Сэм положила голову на грудь Джейку и любовалась звездами. Как же здесь спокойно, тихо… Как не похоже на ее прежнюю жизнь.

Надо ему открыться, подумала Сэм. Пусть прикоснется к моему сознанию. Пусть узнает, кто я такая.

Эта мысль привела ее в ужас. Поначалу она закрывалась от Джейка из осторожности, но теперь… теперь она ему доверяет. Так почему прячется? Потому что не знает, как он отреагирует, если узнает ее настоящую. Если узнает, что она творила, сколько крови на ее руках…

Может быть, завтра.

– Кто ты, Суни? – спросил Джейк.

Она фыркнула. Мысли читаешь?!

– Что, так и не расскажешь? – с наигранной обидой в голосе спросил Джейк. – Думаешь, я сам не узнаю?

Он нащупал ее ключицу и длинный шрам в том месте, где несколько лет назад ее пропороли ножом.

– Откуда этот шрам? – ласково спросил он. – И вот эти… – Его рука скользнула по животу, усыпанному круглыми шрамиками от пулевых отверстий. – Ты сильнее меня. Намного сильнее.

Сэм слегка отстранилась и молча смотрела на него.

– И еще дети зовут тебя Сэм. Не Суни. Кто такая Сэм, Суни?

Она встала на колени.

Не сегодня. Может быть, завтра.

– А ты как думаешь? – с улыбкой спросила она.

Джейк усмехнулся.

– По-моему, ты – шпионка, – заговорщицки прошептал он с толикой смеха в голосе и мыслях. – Тайный агент.