Учёный хотел было возмущённо возразить, но, увидев улыбающиеся рожи офицеров, передумал, надулся и отошёл. Он был, конечно, дельным человеком, но иногда интеллигентские замашки здорово портили ему имидж. Хорошо, хоть делу не мешали.

Между тем, взглянув на обиженного интеллигента, Ковалёв вспомнил ещё об одном деле. Поэтому он раздал последние инструкции, разогнал народ по местам и, тронув Шерра за рукав, сделал ему знак следовать за собой и одновременно вызвал электрокар. Минут через пять они уже сидели в одном из трюмных помещений «Громовой звезды». Очень малопосещаемом и в то же время очень важном. Важном настолько, что о его истинном предназначении догадывались единицы.

Человек, который сидел перед ними, выглядел подавленным, чему очень способствовали здоровенные фингалы под глазами. Когда его брали, он попытался оказать сопротивление. Безуспешно, конечно, правда, против обычных десантников, даже в полной боевой броне, он имел бы неплохие шансы, но брать его пришли четверо суперов, так что ни отбиться, ни сбежать он не сумел.

— Ну что, чухонец, как тебе быть в шкуре раскрытого агента? — вместо приветствия, спросил его Ковалёв.

Скованный усиленными титановыми наручниками шпион презрительно отвернулся. Ковалёва, впрочем, его презрение мало волновало.

— Обрати внимание, док, вот за что я всегда уважал профессию шпиона, так это за то, что дураков и трусов туда не берут. И наш визави, обрати внимание, исключением не является.

Разбитые в кровь губы шпиона исказились в усмешке.

— Как вы меня вычислили?

— Да очень просто. Мы тебя вели практически с самого начала.

Назвать выражение лица прибалта удивлённым — значило ничего не сказать. Ковалёв улыбнулся:

— Мальчик, ты сделал большую глупость, ты, голубь мой сизокрылый, скрыл то, что на тебя не подействовала пси-блокировка. Никто из суперов не скрыл, а ты вот… К чему бы это, а?

— Не понял…

— Док, ты ведь тоже не в курсе — на нас твои блокировки не действуют совершенно. На обычных людей — пожалуйста, а вот на идеальных солдат — извини. Мы ведь потому и идеальные, что превосходим нормальных по всем параметрам, в том числе и по пси-невосприимчивости. Вот так-то.

Ободряюще улыбнувшись Шерру, Ковалёв встал, подошёл к арестованному и аккуратно отомкнул наручники. Тот удивлённо посмотрел на адмирала и принялся сосредоточенно разминать запястья. Потом поднял голову и с интересом спросил:

— А не боишься?

— И чего мне бояться? Ты всегда был слабейшим из нас. Да-да, не делай круглые глаза. Ты ведь не знал, конечно, но все тесты однозначно показывали — ты уступаешь остальным по всем кондициям. Не знаю почему, вот чес-слово. Может, потому, что остальные всё-таки славяне, а у тебя славянской крови уже кот наплакал. Хотя это расизм, конечно, но другого объяснения пока что не вижу. Впрочем, не принципиально. Принципиально то, что тебя вдобавок ещё и по спецпрограмме готовили. В смысле, в отличие от остальных, реально имперской системе рукопашного боя тебя никто не учил, так, на общеобразовательном уровне. Попытаешься совершить глупость — шансов у тебя никаких, так что прими поражение достойно, ты ведь профессионал. И потом, как ни крути, всё же ты один из нас.

Ковалёв плеснул себе коньяку — не много, на два пальца, налил ещё две порции — Шеру и шпиону. Все трое выпили — Ковалёв с удовольствием, Шерр задумчиво, прибалт всё с той же кривой усмешкой. Правда, она тут же сменилась болезненной гримасой — спиртное обожгло разбитые губы как огнём.