Словом, получилась классическая бойня, в которой немногочисленные, но великолепно вооружённые, отлично защищённые и скоростные корабли одной из сторон частью уничтожили, а частью обездвижили корабли противника, не обладавшие этими качествами. Вполне предсказуемый результат, за одним исключением — те неопознанные корабли всё-таки преподнесли неприятные сюрпризы. И сюрприз этот стоил жизни трём офицерам…

Два из трёх неопознанных кораблей благополучно расстреляли. Первый получил снаряд главного калибра с линкора и раскрылся, как цветок, — мезонный пучок прошил слабенькое силовое поле точно по оси корабля и пробил его с носа до кормы. Огромное количество энергии, выделившееся при попадании, разорвало корабль в клочья, что, кстати, само по себе вызвало удивление — других такой удар разносил в пыль. Пожалуй, прочностные характеристики непонятного корабля были сравнимы с характеристиками имперских кораблей, а значит, соответствовали технологическому уровню совсем иного порядка, чем остальные корабли Диктатора.

Второй корабль получил два десятка попаданий среднего калибра с одного из имперских крейсеров. Позже, просматривая кадры, все удивлялись — было видно, что силовое поле сдохло сразу и корпус корабля пробивался орудиями крейсера, иногда даже насквозь, но корабль продолжал манёвр и скорость сбрасывать, похоже, не собирался. Однако, очевидно, одним из попаданий повредило систему управления — вместо того чтобы завершить манёвр (на такой случай крейсер уже разворачивал главный калибр, задействованный до того по другим целям), корабль продолжил разворачиваться и с маху врезался в борт другому кораблю Диктатора, пытающемуся сбежать от имперского эсминца. Рвануло так… Словом, хорошо рвануло, скорости у кораблей были приличные, так что разнесло обоих в месиво.

А вот третий, тот, которого решили брать, что называется, живьём, показывал вначале чудеса прыти, улепётывая из зоны боя. Скорость его заметно превосходила остальные корабли избиваемого флота и почти не уступала скорости преследующего его эсминца. Он, пожалуй, сумел бы уйти, если бы его обстреливали, что называется, на общих основаниях. Но за ним охотились персонально, и, как и для каждой персональной дичи, ему был выделен персональный охотник.

Гонка продолжалась минут пять, не меньше. Очень долго, остальных догоняли за секунды. Однако командир «Стремительного» не только хотел выполнить приказ, он, подобно многим молодым офицерам, сам вошёл в раж и, выжав из двигателей своего корабля всё возможное и невозможное, настиг-таки чужой корабль, пользуясь преимуществом маскировочного поля, зашёл с борта и дал предупредительный залп поперёк курса.

Кто бы ни был на мостике чужого корабля, ему нельзя было отказать ни в уме, ни в решительности. Моментально оценив свои шансы уйти, он развернул корабль в сторону, откуда был открыт огонь, и дал залп. И вот тут-то экипаж эсминца ощутил на собственной шкуре второй (после скорости) сюрприз, который преподнёс им неизвестный противник.

Выходцы с Земли уже успели привыкнуть к неуязвимости, которую даёт им техника имперского производства, к несокрушимости силовых полей и мощи огня… Опасная, как оказалось, привычка. Залп противника был всего процентов на пятнадцать-двадцать менее мощным, чем залп самого эсминца. В упор, почти не растеряв энергию, он пробил силовое поле «Стремительного» и поразил борт эсминца.

Взрывом у корабля вывернуло полборта, снесло внешние антенны и вдребезги разнесло штурманский пост.