В ванной, я посмотрелся в зеркало и испытал те же эмоции, что и Марина. Дело не в том, что моё лицо было в крови. Это было понятно и объяснимо. Мои глаза светились небесно-синим светом. Именно светились. Не ярко, но вполне заметно, особенно при неярком свете тусклой лампочки. Некоторое время я смотрел сам себе в глаза. Вообще-то они всю жизнь были серыми. И не светились. И как теперь с этим бороться? Сосредоточившись, я, чувствуя себя идиотом, сказал им «Ну-ка, не светиться!». Строго так. И они перестали светиться. Мысленно, удовлетворённо хмыкнул и решив, что одной проблемой меньше, я занялся приведением внешнего вида в порядок. Снял куртку, вымыл лицо, руки. Синяков, боли или ещё каких не приятных ощущений не ощутил и не обнаружил. Внимательно осмотрел свой правый бок, но так и не обнаружил там ничего, даже шрама. Бок, как бок. Но одежда была испорчена безвозвратно. Грустно, глядел на испорченную куртку, думал, на какие деньги теперь купить новую? Сожалея, провёл рукой над испорченным местом я снова испытал не понятное мне чувство и глядя на куртку хлопал глазами. Она была целой и чистой. Не рассуждая долго, я провёл себе рукой над повреждёнными местами на остальной одежде, вызывая в себе недавно посетившее меня ощущение. После чего внимательно осмотрел одежду. «Колдун, однако» — пробормотал я. Она была целой и чистой. Удивляйся, не удивляйся, а результат меня порадовал. И навёл на другие размышления. Пора было повстречаться с моими обидчиками, да и паспорт нужно вернуть. Выйдя из ванной, я застал Маринку сидящей на стуле прямо в коридоре. Внимательно и испуганно заглянув мне в глаза, она стала требовать, что бы я рассказал, что было с моими глазами, почему они светились. Почему моя куртка в крови, а если я кровь смыл, то почему она сухая. Что там за драка была на улице, не мы ли там с Юркой дрались. Ага. Из Юрки сейчас драчун как из меня балерина… Очень много «почему». Вот глазастая. Как всегда, отделавшись шуточками, я отказался от ночлега, хоть и было уже поздно. Пообещав позвонить и доложиться, как доберусь, я наконец-то выскочил на площадку.

Задумавшись о подонках, которые мне доставили столько событий за один вечер, я снова ощутил чувства, эмоции и местоположение своего убийцы. Это чувство «всезнания» начинало мне нравиться. Представив путь, как к нему быстрее добраться, выскочил из подъезда и быстрым, лёгким бегом, на одном дыхании, добежал до нужного места. И свалился к ним под ноги, споткнувшись о выбоину в асфальте. Я громко и от души выругался. Молодняк от неожиданности моего появления подавился пивом, ошарашено смотрел, как я подымаюсь. Встав на ноги, я внимательно на них посмотрел. Тут были почти все, кто хоть раз, но пнул меня. Те, которые поумнее, или из-за страха перед недовольством родителей, или по каким-другим причинам, уже были дома. Я смотрел на девятерых парней, а они смотрели на меня. Через несколько секунд, взаимного разглядывания, я спросил:

— Ну, что убивцы? Не ждали? А я припёрся!

— Опачки! Ничего себе. Морда знакомая. Ты смотрика, живой! Во пля, это тот самый мужик из двора, любитель ногами помахать! На нём чё, бронник надет или ты ему не попал в тулово? — вскинулся один из парней, повернувшись к «толстому».

— Н-незнаю. Нормально попал, — с запинкой произнёс «толстый», — ты ж сам видел, сколько крови было.