Генри Доббс плохо ладил с вездесущей Гертрудой Белл. Она обладала гораздо большим авторитетом, нежели любой другой человек в Месопотамии. В приемной Белл всегда толпились посетители. Журналисты, военные и путешественники по приезде в Багдад сразу же направлялись к «королеве пустыни». Визиты к ней стали обязательными — англичанка вмешивалась во все дела, раздавала советы и называла себя «дочерью Аравии». В итоге ее невзлюбили и британские чиновники, и иракские министры. К тому же в арабском мире госслужба считалась не женским занятием. Нури ас-Саид говорил: «Мы не против Гертруды, мы против того, что она ведет себя как мужчина».

Негативное отношение к «дочери Аравии» показал режиссер Вернер Херцог в фильме «Королева пустыни» (2005). Многие соотечественники считали Белл сумасшедшей, которая якшается с дикими грязными бедуинами — ведь, посвятив себя Ближнему Востоку, аристократка отказалась от благ западной цивилизации и привилегий, коими обладала с рождения. При этом Белл не ограничивалась административной работой — например, она организовывала раскопки, запрещала археологам вывозить находки в Европу и США, а в 1923 году основала Багдадский археологический музей (будущий Национальный музей Ирака).

Зимой 1925 года министерство по делам колоний сообщило, что ситуация в Месопотамии стабилизировалась и Белл пора вернуться в Англию. «Дочь Аравии» надеялась получить должность в Ираке — но никому и в голову не пришло сделать ей такое предложение. Не выдержав перспективы остаться ненужной, Гертруда Белл покончила с собой 12 июля 1926 года, приняв снотворное. Ее похоронили в Багдаде. После «королевы пустыни» осталась современная карта Ближнего Востока. Ее рука проводила границы между Ираком, Иорданией, Сирией и Саудовской Аравией — обозначая территории арабских государств и, вместе с тем, закладывая причины конфликтов между ними.

Главной стратегической ошибкой Белл и Лоуренса стала недооценка шиитов. Грозные аятоллы знали, что Фейсал хочет лишить их власти над югом страны и крупными городами — Кербелой, Эн-Наджафом, Куфой, Самаррой и Багдадом (столичный район Аль-Кадимия издавна является шиитским). Кроме того, Ирак граничит с шиитским Ираном. Иракские аятоллы имели персидские корни — и оттого пользовались огромным уважением в обеих странах. При этом влияние шиитских улемов в самом Иране было неограниченным. Даже образ аятолл навевал ужас — суровые, фанатичные и консервативные, они носили черные одежды, вели скрытный образ жизни и выносили бескомпромиссные фетвы .

В XIX веке шиитские лидеры разрушили английскую табачную монополию в Иране. Весной 1890 года иранский правитель Насер ад-Дин Шах предоставил Великобритании монополию на производство, продажу и экспорт персидского табака. Это грозило Ирану безработицей — ведь в табачной промышленности трудилось более 200 тыс. человек.

Тогда аятолла Мирза Мухаммед Хасан Хусейни Ширази выпустил фетву, в которой запретил иранским шиитам курить. Это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Ранее в Персии курили повсеместно — но после издания фетвы иранцы массово бросили вредную привычку. Авторитет аятоллы был настолько велик, что даже слуги Насера ад-Дина Шаха отказались набивать трубки во дворце. В январе 1892 года шаху пришлось расторгнуть договор с Великобританией. Ширази отменил фетву, и персы с облегчением снова взялись за сигареты.

В Ираке шиитское влияние было очень сильным. Кербелой и Эн-Наджафом безраздельно правили аятоллы.