Для западных политиков Иордания 1950-х годов была государством, страдавшим от хронической болезни. Сам факт ее образования считался абсурдным, институты — хрупкими и ненадежными, руководство — слабым и неопытным, а внутренний политический консенсус — утраченным навсегда. Согласно прогнозам, Иорданию ждала революция или присоединение к другой арабской стране — Египту, Ираку или Сирии. Но маленькое государство, созданное и «вскормленное» британцами, оказалось гораздо более жизнеспособным, чем ожидалось. Хусейн, готовясь вступить на престол, учился быть хладнокровным, как его двоюродный дед Фейсал I, — дабы избежать ошибок, совершенных импульсивным Абдаллой. К концу 1950-х годов Иордания перешла во «взрослую» стадию, и ее наивная «молодость» осталась далеко позади.

Новый монарх — Талал — намеревался преуспеть в управлении государством. Королева Зейн поддерживала супруга, а наличие трех сыновей — Хусейна, Мухаммада и Хасана — свидетельствовало о том, что у династии есть будущее. Хусейн уже зарекомендовал себя очень способным юношей и был удостоен титула наследного принца.

Правление Талала началось хорошо. Одной из его первых реформ было введение совместного обучения для мальчиков и девочек. Кроме того, король снял с должности министра юстиции Фаллаха Мададу — ярого антипалестинца. Место Мадады занял Абдуль Халим аль-Нимр, которого палестинцы уважали. Монарх не желал, чтобы его подданных угнетали по национальному признаку — тем более что палестинцы составляли около половины населения Иордании. В октябре 1951 года король помиловал 44 политзаключенных, а чуть позже провел амнистию — и тюрьмы почти опустели.

Далее Талал инициировал переговоры с Ибн Саудом, и монархи подписали соглашение о сотрудничестве. Аналогичным образом завершился визит премьер-министра аль-Худы в Каир к Фаруку I. Нормализовались и сирийско-иорданские отношения, испорченные еще в 1920-х годах, когда Абдалла претендовал на роль властелина Леванта.

Но главным проектом Талала являлась новая конституция. Сын Абдаллы мечтал освободить страну от британского влияния. Он влюбил в себя подданных, заявив, что в Иордании источником власти является народ. Это противоречило самой природе восточной деспотии — но монарх хотел быть прогрессивным.

1 января 1952 года король утвердил конституцию Иорданского Хашимитского королевства, действующую — с некоторыми поправками — по сей день. Она гарантировала демократические права и свободы, установила равенство всех иорданцев перед законом и судом, провозгласила политический плюрализм и свободу слова, а также уголовную ответственность чиновников. Для Ближнего Востока это было воистину революционным нововведением — ибо придворные сановники испокон веков считали себя выше закона. В 1970-х годах иорданцы назовут Талала либералом, а конституцию 1952 года — его памятником.

Однако конституционная реформа погубила Талала. Постоянное напряжение и сложная работа окончательно подорвали его душевное здоровье. В январе 1952 года, когда королевская семья отдыхала в Европе, Талал потерял сон и покой. Он позвонил в Амман аль-Худе и приказал уволить министра здравоохранения Джамеля Тутунги и верховного судью Мухаммеда аль-Шанкити, которые якобы участвовали в антимонархическом заговоре. У монарха началась паранойя. Он был уверен, что все — включая жену и детей — строят против него козни.

В марте Талал в припадке ярости едва не убил Зейн. Терпение королевы лопнуло — она забрала детей и вернулась в Амман, оставив мужа в Париже.