Достойное рода Тьелегринов желание. Затянув пряжку ремня с болтами на поясе, пристроила туда же оружие.

– Неужели все настолько серьезно?

Он кивнул.

– Я доверяю вам, мой господин, – чуть склонив голову, протянула руку, помогая встать. Это и признание на его право хранить секрет и требование рассказать о нем. Позже. Когда он посчитает нужным.

– Хорошо… – прозвучало в ответ на мою безмолвную просьбу. Вцепившись рукой в выступ стены, он поднялся.

Обнявшись, мы в два шага достигли двери. Ветер ударил в лицо, мы чуть качнулись, но слаженно вышли на узкую палубу. Саеш Тьелегрин, вцепившись в косяк, замер на подгибающихся ногах, рыская глазами по морю. Одному из трех ребят, повисших на вантах, жестом велела спуститься вниз, помочь, если что, и взлетела по узким ступенькам на надстройку. Подол длинного платья разлетелся, нервно-разгоряченное тело охладил порыв соленого ветра. Рулевой, сощурив темные глаза, почтительно уступил штурвал. Гладкое, отполированное за полсотни лет, дерево под пальцами дрогнуло, заставляя мышцы играть от напряжения. Это отзвук волны, бьющей в бок, желающей перевернуть нас… А вот нет, кипа парусов все так же несла нас над белопенными барашками.

Утвердившись, окинула взглядом перевернутую чашу темного моря. Повисшее за спиной солнце подсвечивало воду и стремительно сужающийся полукруг высоких хищных силуэтов. Алые паруса. Морийцы. В груди зародилось глухое рычание. Я зло оскалилась и сдернула с лица покрывало, машинально накинутое перед выходом.

– Вниз, на мачты, – хрипло бросила рулевому. И повысила голос, – мой господин?

– Да? – спокойное, уверенное, вежливое и такое холодное слово.

– Держитесь крепче.

Корабли все ближе. Я не отдаю приказа убрать паруса, лекка все так же стремительно летит над волнами, словно желая с разгона наколоть на длинную иглу таранного бушприта одного из загонщиков.

И уже можно разглядеть взвившиеся на ванты разноцветные влаги.

«Сбросить скорость, снять паруса, приготовиться к досмотру»!

Что же ты везешь, Кэр… Это тебя ведь ловят!

Не важно!

Не дождетесь. Лучше смерть, чем каторжные Морские колеса.

Под ногами мелко дрожала палуба, на смуглых лицах, ловящих с надеждой мой взгляд, вопрос. Главное – доверие… Я улыбнулась. Точнее, оскалилась, глядя прямо вперед, на надвигающиеся корабли. Ах, будь это отцовская рукка!

– Ран, паруса с носа – долой.

И давно сработавшаяся пара буквально взлетела вверх, взбодренная резким жестом.

Лекка резко клюнула носом, когда плотная ткань парусов легла на реи. Две пенистые волны захлестнули палубу, оставляя белые хлопья на гладких темных досках.

– Тиррр, – зародившееся в груди рычание вырвалось протяжным звуком в имени рулевого, обнимающего кормовую мачту, – поднимай бело-золотой вымпел.

Старые родовые цвета Тьелегринов, лет сто назад, заставляющие трепетать не только морийцев. Надеюсь, те еще помнят… длинный, полоскающийся на ветру треугольник рывками пополз вверх. Мой взгляд последовал за ним и выше, в темнеющее небо. Морские боги, повелители ветров…

Начало древней просьбы – молитвы промелькнуло в сознании, когда взгляд, выискивающий среди ветров путь к спасению, наткнулся на тонкое марево. Перистую колеблющуюся облачную пелену, едва заметную в угасающем свете дня, подсвечивало заходящее солнце.

– Сай, приготовься! Всем держаться!

Боги морские и воздушные…

Последний свободный член команды замер у задвижек в центре палубы.

Лекка заметно замедлила ход, тяжко оседая в волнах и разворачиваясь по ветру.