Силинг, нужно отдать ему должное, умеет быть благодарным. А вот мне пришлось сидеть за столом рядом со своей молодой женой, поднимать кубки, заполненные квасом (это ладно, переживу), но еще и демонстрировать новую награду, полученную от гномов — золотую штукенцию, где изображены три скрещенные кирки. Габриэль посвятил меня в одну тонкость. Обладатель такого ордена (с тремя кирками, а не с двумя, как у нашего герцога), считается, вроде бы, «почетным гномом». Теперь я даже имею право выставить свою кандидатуру в Совет старейшин тангаров.

На мою несчастную голову пролился поток наград. Во-первых, мне пожаловали поместье, расположенное на границе с землями гномов. Называли, как именуется этот кусок земли, вместе с деревнями, но я забыл. Но все перечислено в дарственной. Можно бы прочитать, вспомнить, но мне лень. Да и дарственную — пергамент, подписанный герцогом и скрепленный печатью, у меня сразу же отобрала Кэйтрин. Баронесса фон Выксберг и графиня фон Йорген посчитала, что ее супруг обязательно потеряет важный документ, а в ее ручонках он будет сохраннее. Хотел возмутиться — мол, я даже свой послужной список не потерял, но не стал. У супруги и на самом-то деле сохраннее.

Во-вторых, меня удостоили орденом «Падающего солнца». Отчего солнце куда-то падает, я так и не понял, зато звучало необычно и даже красиво. Дядюшка герцога — мой друг, а еще главный придворный маг сказал, что это древнее предание, обещал рассказать обо всем попозже, но как всегда, ушел в глубокий запой и ему стало не до рассказов.

К счастью, этот орден был не таким большим и тяжелым, как награда тангаров, поэтому можно было его иногда и носить.

Беда только, что «Падающее солнце» был учрежден нашим герцогом недавно, и его первыми кавалерами стали наследник престола (не заслужил, разумеется, но так положено), а еще князь Севр, как будущий тесть кого-то из Силингов (они еще не решили, кто станет мужем Инги), а третьим — я.

На себя Деметрий фон Силинг орден навешивать не стал, рассудив, что он, как глава государства, не имеет права себя награждать. Что ж, он молодец, уважаю.

Нет, среди придворной аристократии никто не оспаривал мое право на орден, но их задело, что я стал кавалером под номером три. Почему какой-то пришелец, пусть и граф и все прочее, удостоился такой чести, а не они? Пусть бы ему вручили награду, только попозже, когда свои ордена получат здешние уроженцы.

Вот, теперь я понимал, что придворные герцога меня не только сожрать готовы, но и напасть из-за угла, наслать на меня какие-нибудь беды. Они бы меня давно на дуэль вызвали, несмотря на мою репутацию убийцы, подыскали бы благовидный предлог, но нельзя, потому что по нынешнему статусу мало кто в Силингии имеет право вызвать меня на поединок.

А право такое имеет только барон фон Скилур, да еще несколько человек из числа высшей знати, заседающих в Большом Совете. Но эти люди благоразумные, им со мной сражаться не с руки.

Кажется, с оборотнями легче сражаться, чем сидеть за пиршественными столами и слушать славословия. И вот, пережив несколько пиров, я уже начал всерьез задумываться — а не прирезать ли мне самому кого-то из графов или баронов? И без всякой дуэли, а так, походя. А лучше, сразу двоих, потому что в этом случае родичи получают право мстить, и чем больше будет мстителей, тем лучше. Я бы имел право сбежать куда-нибудь подальше, где не будет торжественных мероприятий. Можно к гномам, но там придется либо работать, либо руководить. А мне не хочется. Впрочем, можно еще сбежать в Севр. Как-никак я еще «болотный» ярл, обладатель золотой цепи. Авось, князь бы меня приютил, нашел посильную службу. Скажем, сделал бы комендантом какой-нибудь пограничной крепости, а больше мне и не надо. Впрочем, Севр ничего другого мне бы и не дал.

Ей-ей, тогда я опять стану вольным человеком, которому не нужны ни почести, ни шумиха.