|
Столько всего выпало на их долю, а они лишь смеются в ответ на все удары судьбы, а все потому, что любят друг друга. Она мысленно представила себе маму: с утра до позднего вечера крутится возле плиты, приготовила, наверное, тысячи и тысячи всяких яств. Что есть ее жизнь? Работа и еще раз работа! И денег немного, и времени на развлечения нет. Или папа, вечно погруженный в чтение своих газет… Казалось бы, однообразное, унылое существование, быть может, даже прозябание. А они смеются, они могут ни с того ни с сего устроить танцы прямо посреди комнаты. Они даже целуются, когда полагают, что за ними никто не подсматривает. Вот что делает с людьми любовь. Она скрепляет их воедино покрепче любого клея или цементного раствора. Все эти мысли, которые впервые пришли ей в голову, вихрем пронеслись в голове, и вдруг Дот почувствовала, что словно вырвалась из темной комнаты куда-то на свет. И у нее заныло сердце при мысли о том, сколько счастливых мгновений они с Солом уже безвозвратно утратили, проведя целую неделю врозь. Неужели и они, как ее мама и папа, будут тоже чувствовать себя единым целым? Неужели? Пока, думая о Соле, она испытывала лишь сердечное волнение и смятение, похожее на страх. И непонятно, чего больше — смятения или страха.
— Сол! — Да! — Знаешь, а мне очень хочется стать пешкой в этой игре! Сол широко улыбнулся и крепко сжал ее руку. — Тогда прогуляемся немного? Дот молча кивнула и осторожно вложила свою руку в его ладонь.
Дот сидела за столом в задней комнатке и молча наблюдала за тем, как Ди весело размахивает ножками, сидя на своем стуле и пытаясь дотянуться до ног сестры. Дот сосредоточенно ковыряла вилкой гороховый пудинг, отодвинув к краю тарелки кусок отварного мяса, но еще ни разу не поднесла вилку ко рту. — Так ты будешь есть, в конце концов, Дот? Или так и будешь размазывать пудинг по тарелке? — Что? — Я спрашиваю, есть будешь? — вспылила Джоан. — Ты уже, наверное, целый час елозишь вилкой по тарелке, но к еде так и не притронулась. Если не хочешь мяса, отдай отцу или поставь в холодильник. Завтра утром пущу его на бутерброды. — Что-то нет аппетита… — Сама вижу, что нет! Приболела? Или неприятности какие на работе? — Да нет! Просто устала! — А все потому, что шастаешь где-то допоздна! И вопрос еще, с кем! — буркнул отец, как всегда, погруженный в чтение очередной газеты. — Являешься домой за полночь! Тебе нужно просто выспаться как следует, дочка! Пару ночей полноценного сна, и всю твою усталость как рукой снимет. — Со мной все в порядке, папа! Да я и гулять-то ходила всего лишь один раз… А вернулась домой ровно в десять часов вечера. Какая же это полночь? — Как же! Как же! Лишь бы перечить родителям! А мы с мамой… мы, конечно, тираны! Не даем бедной дочурке возможности развлекаться на полную мощь. Она, видите ли, всего лишь раз ходила гулять… Рег раздраженно схватил тарелку дочери и переложил ее пудинг на свою тарелку. Джоан никак не отреагировала на гневную тираду мужа. — Кстати, Дот! Я вчера видела Сола… Ну того чернокожего паренька. — Да? — спросила Дот, стараясь говорить как можно равнодушнее. Но краска тут же бросилась ей в лицо. Даже шея, наверное, покраснела от смущения. — Кто такой? — немедленно подал голос Рег. — Ну это тот чернокожий парень, который поселился вместе со своими родителями в шикарных апартаментах наверху. Я же тебе рассказывала о них! Помнишь? Откуда они приехали — понятия не имею. Мы тогда с Дот еще отработали у них на банкете. Помнишь? Пару недель тому назад… Рег молча кивнул и, низко склонившись над тарелкой, набил полный рот пудингом. |
