– Закрой за собой, – вместо приветствия бросил человек, тут же скрывшись внутри дома.

Женщина послушно вошла внутрь и, поставив на пол тяжелые пакеты, заперла дверь изнутри на массивную задвижку.

– Один хороший удар, и эта избушка развалится как карточный домик, – заметила она. – Никакая щеколда не поможет, Сережа.

Ей не ответили.

Она подняла пакеты и медленно направилась вперед, там, где тускло мерцала керосиновая лампа. Поморщилась, ощутив насквозь пропитавший убогое жилище запах – прогоркло-затхлый, с гнильцой, словно когда-то под кровать заползла больная крыса и незаметно сдохла.

«Эту вонь словно можно брать руками и мять, словно слякоть. Или дерьмо», – подумала женщина, скривив нос. Ко всему прочему, среди других «ароматов» ее ноздри уловили явный запах мочи.

Керосинка стояла на рассохшемся столе так, чтобы скудное освещение не захватывало мужчину, который неподвижно сидел на стуле, прислонившись к стене. Приглядевшись, женщина заметила, что, кроме джинсов, на нем ничего не было.

– Привет, Маша, – произнес он бесцветно. – Там есть табуретка, присаживайся и чувствуй себя как дома.

Женщина шагнула к столу, принявшись молча выгружать пакеты.

– Я не слышал шума мотора. Где ты оставила машину? – спросил он.

– Машина в сервисе – нужно генератор менять. Я добралась на такси, – ответила она.

– Весьма опрометчиво «светить» это место посторонним.

– Не волнуйся, я вышла еще на трассе.

Около минуты никто из них не произнес ни слова.

– От твоих штанов несет мочой, – наконец сказала женщина. – Ты позвонил мне в одиннадцать вечера, попросил привезти одежду, лекарства, еду и алкоголь с сигаретами. Что случилось, Сережа?

Малышев усмехнулся.

– Споткнулся и упал. Не повезло, с каждым бывает.

Мария выставила на стол водку и некоторое время смотрела на бутылку с таким изумлением, словно у нее проклюнулись глаза и она подмигивала женщине.

– Ты не пил восемь лет.

– Восемь с половиной, – поправил ее Сергей.

– И с табаком ты тоже завязал, – продолжала Мария. Она взяла со стола керосиновую лампу и, мгновение помедлив, осветила фигуру милиционера. И хотя распухшее, покрытое засохшей коркой крови лицо мужчины потрясло ее, на лице Марии не дрогнул ни один мускул.

– Значит, ты споткнулся, упал и надул в штаны. Прямо как ребенок из детского сада. Я правильно тебя поняла? – спросила она, ставя лампу на место.

Сергей потянулся к водке.

– Что-то вроде этого, – обронил он, срывая крышку. Наплескал в пластиковый стаканчик, выпил махом и шумно выдохнул:

– Наверное, самое время вернуться к прежним привычкам. По крайней мере, в эту чудесную романтичную ночь, копать-хоронить.

Мария принялась вскрывать упаковки с ветчиной и сыром, быстро и ловко раскладывая закуску на картонной тарелке.

– Ты вроде в отпуске? – задала она вопрос, когда все было готово.

Малышев выпил еще, засунув в рот ломтик ветчины.

– Угадала. Видишь, как у меня удачно прошел первый день?

Он усмехнулся, но лицо женщины оставалось бесстрастным.

– Не хочешь рассказать, что все-таки произошло?

– Маша, не доставай меня вопросами, – тихо проговорил Сергей. – Я сейчас не в настроении.

Она это знала, поэтому решила больше не приставать с расспросами. В отличие от простого обывателя, у Малышева имелся своеобразный подвал внутри себя самого… и когда того требовала ситуация, он протискивался внутрь и наглухо закрывал люк.