Виссарион Белинский. Дитя поэзии… Стихотворения Михаила Меркли
ДИТЯ ПОЭЗИИ. Казань. Печатано в университетской типографии. 1834. X–III. (12). С эпиграфом:
Блажен, кто про себя таил Души высокие созданья, И от людей, как от могил, Не ждал за чувства воздаянья![1 - Неточная цитата из стихотворения Пушкина «Разговор книгопродавца с поэтом».]
СТИХОТВОРЕНИЯ МИХАИЛА МЕРКЛИ. Москва. В типографии Николая Степанова. 1835. 108. (8). С эпиграфами:
La poesie a une sainte et consolante mission a remplir icibas: s'est de jeter un voile brillant et fantastique sur toutes les realites desesperantes.
Victor Hugo[1 - Поэзии здесь, на земле, надлежит выполнять святую и утешительную задачу: набрасывать блестящий и фантастический покров на приводящую в отчаяние действительность, разрушающую надежды. Виктор Гюго (франц.). – Ред.]
Товарищи, как думаете вы?.. Для вас я пел?.. . . . . . . . . . Нет! не для вас! Она меня хвалила, Ей нравился разгульный мой венок, И младости заносчивая сила, И пламенных восторгов кипяток!..
Н. Языков[2 - Неточная цитата из стихотворения Н. Языкова «Воспоминание об А. А. Воейковой».]
В наше прозаическое время появление альманаха, поэмы и собрания стихотворений – есть ужасный анахронизм: смотришь и не веришь глазам! В таком случае никогда не бывает середины – или что-нибудь слишком замечательное, или что-нибудь слишком посредственное. Так было и прежде, от 1820 до 1830 года, с тою, однако ж, разностию, что тогда на все смотрели как-то снисходительнее, и такие предприятия как-то легче сходили с рук. Но теперь наступила пора разочарования; это разочарование горько, оно мстит жестоко и переходит в очарование осторожно, с оглядкою, строго взвесивши и рассчитавши, и при чем-нибудь необыкновенном. Все это очень естественно; пословица говорит: обжегшись на молочке, будешь дуть и на воду… Посему какую жалкую роль играют в нашей литературе несчастные, запоздалые путники, которые появляются с этими устарелыми плодами своей досужей фантазии, от которых уже всем набило оскомину, которые всем уже приелись и только своим авторам кажутся молодыми, сочными и вкусными! Читающая публика, в одном отношении, похожа на beau monde. Этот beau monde, или большой свет, свято чтит уставы моды и приличия и никому не позволит отступить от них; но иногда он делает исключение в пользу людей замечательных, в каком бы то ни было отношении; он иногда прощает их неловкость, их оригинальность, любуется ими и называет их генияльною странностию. Так точно и читающая публика: когда бывает мода на оды, она ласково принимает всех одистов, от Державина до Капниста и Петрова; когда бывает мода на поэмы, она с благосклонностию улыбается всем поэмистам, от Пушкина до автора «Киргизского пленника»[3 - См. прим. 150 к «Литературным мечтаниям».] и иных прочих, и т. д. Но горе тому, кто придет к ней с поэмою в руках, когда бывает мода на романы, повести и драмы! Только один истинный талант, или даже гений, может спасти сочинителя от свиста и шиканья. Итак, публика, как и большой свет, прощает анахронизмы только гению, таланту и вообще истинной заслуге. |
