Он подозвал к себе Лопырева.

– Убери девочку и освободи ее, но смотри за ней! Не дай бог, что учудит, типа в окно прыгнет. Ты у меня сразу за ней последуешь. А я тут займусь делом! Пора кончать этот затянувшийся спектакль!

Старший лейтенант вкатил кресло с раненой девочкой в ее комнату. Освободил от пут, толкнув на кровать и приказав:

– Лежи тихо.

Дочь Ковалевых затихла, закрыв глаза и плотно сжав губы.

Григорян подошел к Ковалеву, присел перед ним на корточки:

– Вы у нас, господин бельгиец, левша или правша?

Глядя на палача полными животного страха глазами, Ковалев проговорил:

– Правша.

Капитан приказал:

– А ну-ка сними печатку. Я вижу, она дорогая?

– Да, да, с бриллиантом! Но, возьмите, конечно! У меня еще деньги есть, правда, наличными немного, но я могу снять нужную сумму в любое время и в любом столичном банке!

Григорян потрепал Ковалева по щеке:

– Этого не понадобится, Артем Львович, я не вымогатель, не грабитель и даже не коммерсант, чтобы заключать какие-либо сделки.

Он натянул печатку Ковалева на тот же самый палец, на котором носил ее хозяин. Поднялся, подошел к женщине. Ножом отрезал путы, сорвал клейкую ленту со рта и без замаха нанес Ковалевой прямой удар в переносицу. Удар, от которого она тут же потеряла сознание.

Бывший муж забился в угол, закрыв руками голову.

Капитан усмехнулся. Какой послушный клиент. И ведь понимает наверняка, что живым отсюда не уйдет, и не пытается защищаться! Как жертвенный баран, ждет своей очереди. Дурак и трус! Но это и к лучшему. Капитан перебросил бесчувственное тело женщины на софу и начал методично избивать ее, нанося выверенные удары в лицо, в грудь, в живот. Дождавшись, пока она перестанет дергаться, приоткрыл веки. Ковалева была мертва. Теперь дочь! Он крикнул:

– Лопырев! Ко мне!

Как только в проеме межкомнатной двери показался сообщник, кивнул ему на Ковалева:

– Смотри за этой вонючкой!

Сам зашел в комнату, приказав девочке:

– Поднимайся!

Та встала, держась левой рукой за рану.

– А теперь бегом на лоджию и сидеть там как мышь. Поняла?

В глазах девочки вспыхнул проблеск надежды на спасение, она рванулась к балконной двери, но добежать не успела. Выстрел Григоряна пробил ей сердце со спины, бросив тело к батарее отопления.

Вышел в зал.

Приказал Лопыреву:

– Вперед на кухню, из холодильника достань водки и шампанского, там все это имеется, да закуски какой легкой. Заодно сними отпечатки пальцев с кухонной утвари! Не помешает.

Григорян присел перед дрожавшим всем телом Ковалевым. Взял его руку, и натянул на место окровавленную печатку, проговорив:

– Ваш перстень, Артем Львович.

Тот заплаканными глазами посмотрел на убийцу, заикаясь, спросил:

– Меня… меня… вы тоже убьете?

– Ну что вы, господин Ковалев. Как можно? Вы, уважаемый, после того, как загубили собственную, пусть и бывшую, семью, сами застрелитесь!

Капитан приставил к правому виску ствол пистолета и нажал на спусковой крючок. Артем Львович так и остался сидеть в углу, заплаканный, с пробитым черепом, прислонившись к стене, по которой медленно стекало вниз его мозговое вещество. Григорян достал из бокового кармана молоточек и разбил им костяшки рук Ковалева. Так, будто он только что завершил драку. Или чье-то избиение. Помощник генерала знал, как убирать и создавать нужные для дела улики. Затем вложил в еще теплую руку Ковалева пистолет, вновь приставил к виску и бросил ее. Рука с пистолетом упала рядом с телом. Так, как она упала бы после выстрела самого Артема Львовича.

Капитан поднялся, прошелся по комнате, затем по спальне, оставляя как можно больше своих следов.