— Ма-а-ла-а-ко-о!!! — вновь раздалось со двора.

Я тут же вспомнила, что тетушка Мила просила меня не пропустить приход молочницы и непременно закупить у нее литр деревенского «натурпродукта».

Интересно, как тетушка представляла себе возможность пропустить это явление, сопровождаемое столь громогласным воплем? Усмехнувшись, я взяла деньги, чистую банку и под очередной ор вышла на улицу.

На радость моим истерзанным барабанным перепонкам, молочница перестала кричать, так как из всех подъездов к ней потянулись тихоходные старушки и реактивная ребятня. Впрочем, последних было несравненно меньше. Не только оттого, что часть из них была еще в школе, а еще и потому, что в нашем районе почти не было молодежи.

Я встала в довольно большую очередь и мужественно отстояла ее, выполняя поручение тетушки, вновь отправившейся за присланными по почте книгами. Когда я уже расплачивалась с молочницей, то вдруг вспомнила, что забыла дома ключи.

«Охотникова! — возмутилась я. — И о чем ты думаешь в последнее время?!»

Впрочем, особых причин для расстройства не было. Вечер стоял чудесный, и посидеть у подъезда, поджидая тетушку, было мне только в удовольствие.

Немного удивившись невесть откуда появившейся рассеянности, я опустилась на скамейку, спрятав банку в тень. Тетушка должна была подойти с минуты на минуту.

Но наслаждаться вечерним покоем мне даже и минуту не пришлось.

Молочница еще не успела распродать свой товар, когда в наш двор вбежал парнишка лет восемнадцати на вид. Он испуганно оглянулся и стремглав бросился к подъезду, словно спасаясь от погони.

Так оно и было. Не успел парень пробежать и нескольких метров, как следом за ним во двор с истошными воплями влетели четверо жлобов, «гопниковского» вида. Один из четверки в два прыжка догнал паренька и ударом ноги повалил его на асфальт.

Несколько бабулек, увидевших случившееся, испуганно ахнули и запричитали. Однако никто из четверки не обратил на это внимания. С безумной злобой они принялись пинать паренька ногами.

Пара мужиков, куривших у подъезда, смущенно отвернулись, видимо, не в силах вынести подобное зрелище. Но я отворачиваться не собиралась! Меня всегда бесило чувство безнаказанности от всех таких подонков, вчетвером избивающих одного. Что ж, сейчас я их немного проучу. Встав со скамейки, я в одну секунду оказалась рядом с гопниками.

— Ребятки, — ехидно полюбопытствовала я. — Вам не помочь?

— Вали отсюда, кошелка! — обернувшись ко мне, рявкнул один из четверых, здоровый кретин с рыжими патлами.

Это было последнее, что он произнес! Не слишком церемонясь, я заехала ему коленом между ног, а затем хуком с правой отправила отдыхать под березки.

Трое других прекратили пинать уже недвижимого парня и повернулись ко мне. На их лицах читалось бешенство, вперемешку с удивлением: «Кто посмел им помешать?!» Секунду помедлив, гопники бросились ко мне, видимо желая стереть в порошок. — Нехорошо, мальчики! — пожурила их я, а затем «вертушкой» влепила ближайшему каблу-г ком в челюсть. Громила рухнул как подкошенный, вот только двоих оставшихся это не остановило. Тот, что оказался порезвее, попытался достать меня довольно неуклюжим боковым ударом, за что и поплатился. Я легко ушла от его кулака и, поднырнув под летящую руку, продолжила движение нападавшего, влепив его в кирпичную стену. Можете не сомневаться, я приложила максимум усилий, чтобы его рандеву со стеной оказалось максимально плодотворным. Стена, правда, не пострадала…

Не останавливаясь, я всадила последнему из парней каблуком в солнечное сплетение, и он отлетел назад, коснувшись земли одновременно с тем, кому довелось поцеловаться с кирпичами.