— Потом подумаем над этим, — с холодным гневом прорычал Львиносвет. — Сначала надо решить, что нам делать, если Уголек откроет всю правду племени.

— Думаешь, он сделает это? — ахнула Остролистая.

— А ты думаешь, нет? — огрызнулся Львиносвет. — С какой стати ему молчать! Он же сам сказал, что пойдет на все, лишь бы заставить Белку страдать.

Воробей вновь почувствовал странное равнодушие к тревогам брата и сестры. Тайна перестала быть тайной, и уже никто не в силах остановить лавину последствий. Честно признаться, ему было даже немного любопытно, чем все это кончится.

— Нельзя, чтобы об этом узнали в племени! — взволнованно воскликнула Остролистая. — Что если нас тоже накажут? Вдруг подумают, что мы давным-давно знали правду? Нет, давайте договоримся никому ничего не рассказывать! Может быть, Уголек еще передумает?

— Ага, и ежи стаями полетят в теплые края, — усмехнулся Львиносвет. — Но я согласен, нам не надо трепать языками. Если Грозовое племя все-таки узнает правду, мы сможем доказать, что ничего не знали об этом. Договорились? Что скажешь, Воробей?

— Идет, — кивнул целитель.

— Тогда идем в лагерь, — вскочила Остролистая. — Там сейчас столько работы!

Каменный овраг насквозь пропах гарью и дымом. Протиснувшись сквозь обугленные остатки бывшего колючего туннеля, Воробей невольно вздрогнул, услышав встревоженный голос отца — то есть, Ежевики.

— Вы целы? С вами все в порядке?

— Да, все нормально, — напряженно ответил Львиносвет.

— Тогда помогите Бурому залатать детскую, ладно? Нужно принести из леса побольше ежевики. Воробей, тебя Листвичка искала. Долголап обжег лапы, а Долгохвосту пробило голову упавшей веткой. Ничего серьезного, но рана глубокая. На всякий случай, нужно осмотреть всех котов, вдруг кто-нибудь еще ранен!

— Да, конечно, — кивнул Воробей. Когда шаги Ежевики стихли вдали, он повернулся к брату и сестре и прошипел: — Не забывайте — молчок!

Но когда он, слегка припадая на обожженную лапу, направился к пещере целителей, то почувствовал запах Уголька, стоявшего на краю поляны. Пристальный взгляд Уголька обжег его, как удар горящей ветки, и Воробей словно наяву увидел синие глаза воителя, горящие безумной злобой.

«Полночь сказала, что знание не всегда дает силу, — вспомнил Воробей. — Но иногда дает, и еще какую! Сегодня Уголек получил силу уничтожить нас всех».

Глава XXIV

На следующее утро Львиносвета послали в рассветный патруль вместе с Бурым, Медуницей и Пеплогривкой. Лучи восходящего солнца пробивались сквозь листву деревьев. В воздухе не было ни ветерка, и уцелевшие листья неподвижно висели на ветках. Кругом было так тихо, что вчерашняя гроза могла показаться сном, если бы не обгоревшие стволы деревьев, обугленный бурелом на земле, да почерневшая листва.

Шерсть Львиносвета слегка потрескивала от волнения. Он не знал, чем встретит его лагерь, какие обвинения бросят ему в глаза соплеменники. Но на поляне все было спокойно, лишь Ежевика деловито отдавал распоряжения по поводу восстановления лагеря. Терновник и Мышеус заканчивали латать стены детской, Лисенок и Ледышка катили через поляну огромный ком свежего мха для подстилок. Белохвост и Яролика дружно вытаскивали обгоревшие ветки из воинской палатки, а Белолапа, Березовик и Ягодник собирали бурелом на поляне, причем Ягодник привычно бурчал себе под нос, что это работа не для воителя.

«Ничего не случилось!» — с облегчением понял Львиносвет. Уголек тоже был на поляне, однако по каким-то причинам он продолжал хранить тайну.