|
Он и сам не заметил, когда успел привязаться к ней настолько, что боялся даже представить свою жизнь без нее. Сегодня он допытывался у Морин, когда она поняла, что любит его. А когда влюбился он сам? В какой момент это произошло? Может быть, в тот миг, когда он увидел на перроне высокую черноволосую девушку с синими глазами… А может быть, тогда, когда она улыбнулась и заговорила с ним, — и он впервые услышал ее голос. Или тогда, когда первый раз прикоснулся губами к ее губам.
Гадать теперь было бессмысленно. Он любит ее. Только боится признаться — и себе, и ей. Боится проявить слабость, показать Морин, что она имеет над ним власть. Конечно, когда-нибудь он признается ей, но только не сейчас — позже, когда привыкнет к своему чувству, научится жить с ним. Он всегда, сколько себя помнил, был один и ни в ком не нуждался. Отныне ему придется думать не только о себе, жить не только для себя. Алан озабоченно нахмурился, но, покосившись на спящую Морин, не выдержал и нежно улыбнулся. Ради нее он был готов на все. Только она об этом не узнает. Во всяком случае, пока. Морин тихо застонала и открыла глаза. — Душно, Алан. — Дать тебе попить? — поспешно спросил он, протягивая ей пластиковую бутылку с минералкой. Она сделала несколько глотков и снова откинулась на спинку сиденья. Алан с растущей тревогой заметил, как она побледнела. — Буря еще не кончилась? — слабо спросила Морин. Алан прислушался. Кажется, вой за окном начинал стихать. Он немного опустил стекло. Ветер еще дул, но уже не так сильно. Алан бросил взгляд на часы. Половина одиннадцатого! А они выехали в девять. Неудивительно, что за окном так темно. По идее, можно попробовать завести машину и потихоньку ехать вперед. Оставив окно приоткрытым, чтобы Морин было чем дышать, Алан перебрался вперед и завел машину. Мотор чихнул несколько раз и смолк. Алан тихо выругался и, не думая больше о буре, выскочил из машины. Снаружи оказалось не так уж и страшно. Ветер почти стих. Кажется, они отделались легким испугом. Вот только машина была вся засыпана песком. — Что случилось? — спросила Морин, приоткрывая дверцу. — Песок набился в двигатель, — неохотно ответил он. — И засыпало по колеса. Что же делать? Будь Алан один, он бы дождался утра, а потом попробовал добраться до дома пешком. Но с Морин, особенно в ее теперешнем положении, это невозможно. Она не сможет пройти такое расстояние. Тем более есть риск заблудиться. Интересно, как скоро Мария начнет волноваться и поднимет тревогу? Она может подумать, что Алан с Морин решили переночевать в домике на побережье и приехать на следующий день. Значит, самое раннее, когда она позвонит в полицию, — завтра в полдень. Ну что ж, вода у них есть, это самое главное. — Что мы будем делать? — Морин смотрела на Алана тревожно, но внешне страха не выказывала. — Ждать рассвета, — ответил Алан, снова усаживаясь рядом с ней и доставая из сумки одеяло. — А завтра Мария вызовет полицию. Он опустил руку в поисках бутылки с водой. Бутылка показалась ему подозрительно легкой. Наклонившись, как будто поправляя сумку, Алан посмотрел на бутылку. Черт! Она была пустой! Он сам забыл как следует закрыть ее, когда давал Морин пить. Ни слова не говоря, Алан укрыл Морин одеялом, и она, доверчиво прижавшись к нему, вскоре снова заснула. Но Алан спать не мог. Всю ночь он прокручивал в уме разные варианты спасения. Морин не сможет без воды. Она и сейчас еле держится. Придется идти самим. В крайнем случае, он сможет нести ее на руках, пусть не всю дорогу, но хотя бы часть пути. Алан забылся тревожным сном только под утро. — Алан, проснись, Алан! Он с трудом разлепил глаза. |
