Госпожа Анаис прислушалась. Из другого конца коридора донесся смех.

— Матильда и Шарлотта, — сказала она, — сейчас занимаются с господином Адольфом, это один из лучших наших клиентов. Он коммивояжер, много зарабатывает… и такой забавный. Почти все наши посетители — люди приличные. Вам наверняка понравится у меня. А теперь выпьем чего-нибудь за ваш приход. Что вы предпочитаете? В моем погребке есть ликеры на любой вкус. Смотрите.

Из другого шкафа, стоявшего напротив того, куда Северина повесила свое пальто, мадам Анаис вынула несколько бутылок. Северина наугад показала на одну из них, проглотила содержимое рюмки, даже не почувствовав вкуса, тогда как госпожа Анаис растягивала удовольствие и долго вдыхала аромат анисового ликера. Когда же она наконец выпила его, то сообщила:

— Пока мы будем называть вас Дневной Красавицей. Вы не против? Нет? Вы вообще покладистая. Правда, немножко робкая, но это вполне естественно. Главное, значит, уходить в пять часов. Так ведь? А остальное устраивает… Вы его любите? (Северина слегка подалась назад.) О, я не настаиваю, выпытывать секреты я не собираюсь. Скоро вы сами захотите ими со мной поделиться. Я ведь не начальница, а товарищ, настоящий друг. Я понимаю жизнь… Разумеется, мое место мне нравится больше, чем ваше, но тут уж ничего не поделаешь — это общество создавали не мы с вами. Ну поцелуйте же меня, моя милая Дневная Красавица.

Хотя в голосе госпожи Анаис звучало искреннее дружелюбие, Северина вдруг резко отстранилась от нее. Нахмурив брови, напрягшись и сильно побледнев, она повернула голову в сторону комнаты, откуда несколько минут назад доносились взрывы смеха. Теперь там царило молчание, нарушаемое приглушенными звуками. Северине показалось, что под эти звуки начинает подстраиваться биение ее сердца. Она пристально посмотрела на госпожу Анаис, и в глазах ее отразилась животная тоска. На лице госпожи Анаис появилось что-то похожее на смущение. Она тоже повернулась в сторону комнаты, которой добросовестно торговала, потом ее глаза встретились с глазами Северины. Женщины обменялись понимающим взглядом, о котором всегда впоследствии сожалеют, потому что он выдает слишком глубоко спрятанную истину.

— Ну полно, полно, — сказала наконец госпожа Анаис, тряхнув белокурыми локонами. — Я же вам только что сказала — это общество создавали не мы с вами.

Они услышали немного хрипловатый, но жизнерадостный голос:

— Хозяйка, хозяйка, вы нам нужны.

— Наверняка Шарлотте захотелось пить, — сказала госпожа Анаис.

Она вышла с ободряющей улыбкой на устах.

Как только Северина осталась в комнате одна, все тело ее напряглось, а в голосе лихорадочно заметались мысли. Бежать… бежать… Нет, сейчас она убежит… Она больше ни минуты не может оставаться здесь… Ей никак не удавалось увязать свое присутствие в этом месте с чем-нибудь реальным, возможным. Она забыла про кочегара с баржи, про Пьера, про госпожу Анаис. Она не знала, какая цепь событий привела ее сюда, и эта тайна наполняла ее безумным желанием свободы. Однако Северина не шелохнулась.

Из комнаты голос мужчины с упреком произнес:

— Новенькая, а вы ее еще не привели. Нехорошо.

Затем вошла госпожа Анаис, взяла Северину за руку и увлекла за собой.

— А вот и Дневная Красавица! — воскликнула молодая женщина с черными как смоль волосами.

Северина оказалась в той самой комнате, которую утром ей уже показывала госпожа Анаис. Теперь она ее не узнала, хотя и не обнаружила в ней ничего такого, что делало бы ее похожей на похотливое логово разврата.