— Свидетель внутри?

— Да, детектив Трэйвер осматривает место преступления.

Господи, спасибо тебе за маленькие чудеса! Я оставила офицера Бейкера с его протоколами и подошла к входной двери. Снаружи дверь была отделана кедром и навевала ощущение сродни тому, что описал Джек Керуак в «Биг Сюре»: «Я связан с каждым живым существом на планете». На двери висела деревянная табличка с надписью «Наш цвет зеленый». Я осмотрела замок, он был цел. На ручку криминалисты нанесли дактилоскопический порошок. В торговом зале имелось несколько больших охлаждаемых витрин, а в них — цветы в черных пластиковых ведерках с водой. В воздухе повис густой аромат, особенно чувствовались розы. Но в помещении витал и другой запах, пусть едва различимый, смешивавшийся с ароматами элитных сортов роз, — запах пороха.

— Ну, и как наша девочка?

В дверях, ведущих в подсобку, стоял мой напарник Дэйв Трэйвер. Крупный мужчина (рост около ста восьмидесяти трех сантиметров, вес — восемьдесят восемь килограммов) чуть за тридцать, с уставшим взглядом отца двухгодовалых девочек-близняшек. Дэйв всем говорил, что он бывший спортсмен и на первых курсах колледжа профессионально играл в футбол, хотя с каждым годом в это верится все труднее и труднее. На его лице играла таинственная улыбка, словно он ждал, что я открою ему какой-то секрет. Думаю, он считал себя Шкипером из известного сериала «Остров Галлигана», а меня — самим Галлиганом, которого Шкипер пренебрежительно называл Мой Маленький Дружок, хотя вообще-то я старше его на семь лет, да и по званию тоже, так что в нашей паре я старшая.

— Она победила, да? Я вижу по твоему лицу.

— Нет, на моем лице написано совсем не то, что ты думаешь.

Все, что касается детей, для Дэйва — своего рода белое пятно. Мысль о том, что крошечные совершенные создания, такие, как его девочки, могут вырасти и разочаровать его или что-то похуже, находится вне пределов его поля зрения. Дэйва трудно не любить, хотя порой эта черта мешает успешно справиться с работой полицейского.

— Ну же, колись. Она справилась?

Я вспомнила, как люди ныряли под кресла, пока Лэйси кричала слова, поставившие точку в ее карьере королевы красоты. «Вы убийцы!».

— Да уж, еще как справилась.

Глаза Дэйва стали огромными, как серебряные доллары, и заблестели от волнения. Мне ужасно хотелось пройти мимо любопытного напарника в подсобку и осмотреть тело. Некоторые люди, я имею в виду гражданское население, бегут от жизни, уезжая к океану или долго-долго гуляя в одиночестве, как Генри Торо, или бегая до тех пор, пока не выбьются из сил. А я предпочитаю осматривать места преступления. Все житейские мелочи улетучиваются прочь, как только я перехожу границу, обозначенную желтой лентой. Остается только молчание жертвы и то, что скрывается за этим молчанием.

Я посмотрела через дверь, ведущую на разгрузочную площадку, где и произошло преступление. Вот он, мой алтарь.

— Так ты собираешься мне рассказать? — нетерпеливо спросил Трэйвер.

В конце концов мне удалось перевести взгляд на напарника и выдавить из себя:

— Она не стала королевой.

По-видимому, Дэйв воспринял мое нежелание поделиться новостью как ужасное разочарование, поэтому обнял меня своей здоровой ручищей и сказал:

— Но она все равно будет участвовать в параде?

Мне пришло в голову, что бедняжке Дэйву ни за что не пережить переходный возраст своих двойняшек.

Я прошла в просторное подсобное помещение, служившее погрузочно-разгрузочной площадкой. Около двенадцати метров в длину и двадцать один в ширину, в торце — массивная подъемная дверь. Закрытая. Все свободное пространство занимали метровые букеты, половина — из роз всех мыслимых и немыслимых расцветок, а вторая — из экзотических цветов, о существовании которых я даже не подозревала.