С утра в субботу он был занят тем, что возил мистера и миссис Симпсон на автомобильную прогулку, потом принимал и развлекал соседей, поэтому вскрыть посылку удалось, лишь когда гости улеглись спать. Только тогда стало ясно, что им действительно приобретен дневник Уильяма Пойнтера, сквайра из Экрингтона (что было не так уж далеко от его собственного прихода) того самого Пойнтера, состоявшего одно время в Оксфордском кружке любителей древностей, душой которого являлся Томас Грин, но, что было обычным эпизодом в жизни этого незаурядного человека, впоследствии с ним рассорившегося. По этой причине, помимо хроники повседневных событий и всего прочего, в дневнике содержались описания монет, книг и других предметов старины из собрания Грина, а также черновики имеющих отношение к данной примечательной коллекции писем. Скудная информация, содержавшаяся в каталоге, не могла дать мистеру Дентону даже приблизительного представления о том, сколь интересным окажется его приобретение, а в результате он засиделся за чтением первого из четырех томов до непозволительно позднего часа.

В воскресенье, уже побывав в церкви, тетушка зашла в его кабинет, собираясь что-то сказать, но тут ее внимание привлекли лежавшие на столе четыре переплетенных тома.

— Это что такое? — с подозрением спросила она. — Никак опять новые книги? Надо думать, это из-за них ты позабыл о моем вощеном ситце. Я так и думала! Безобразие, просто безобразие! И сколько, хотелось бы знать, ты за них заплатил? Больше десяти фунтов?! Ну, Джеймс, это уж слишком. Если у тебя завелись лишние деньги для покупки всякого мусора, то я не вижу никаких оснований, почему бы тебе не сделать взнос — и приличный — в фонд нашей Лиги противниц вивисекции. Да, Джеймс, решительно никаких оснований, и я очень рассержусь, если… Чьи, говоришь, это дневники? Старого мистера Пойнтера из Экрингтона? Хм, возможно старые бумаги, относящиеся к землям, что у нас по соседству, довольно любопытны, но десять фунтов!..

Взяв со стола первый попавшийся — не тот, который читал племянник, — том, она наугад открыла его и тут же, с криком отвращения, швырнула на пол, поскольку оттуда выпала уховертка. Мистер Дэнтон, подавив рвавшееся с языка крепкое выражение, поднял том со словами:

— Бедная, ни в чем не повинная рукопись. По-моему, тетушка, вы слишком суровы к покойному мистеру Пойнтеру.

— Ты так думаешь, дорогой? Что ж, прошу прощения, но тебе известно, до чего я не переношу этих мерзких тварей. Надеюсь, ничего не порвалось дай-ка взгляну? Так и есть, все в порядке, но тут что-то есть. Интересно! Джеймс, отцепи эту штуковину и дай мне на нее посмотреть.

«Этой штуковиной» оказался лоскуток материи, размером как раз в страницу, к которой он и был пришпилен старомодной булавкой. Отсоединив тряпицу, Джеймс вручил ее тетушке, тогда как книгу и булавку бережно вернул на стол. Что за материя оказалась в книге, я судить не берусь, однако же нанесенный на нее рисунок привел тетушку в полнейшее восхищение. Совершенно очарованная, она прикладывала его к стенке и заставляла Джеймса делать то же самое, чтобы получить возможность отступить и полюбоваться им с расстояния. За рассмотрением находки со всех возможных позиций последовали самые восторженные похвалы вкусу старого мистера Пойнтера, которому пришла в голову счастливая мысль сохранить в своем дневнике столь замечательный образчик материи.

— Прекрасный узор! — твердила она. — И, к тому же весьма своеобразный. Обрати внимание на эти струящиеся линии. Правда же, очень похоже на волосы. А эти ленты, завязанные бантиком через определенные интервалы… Такая смена цветов приятна для глаза.