|
Теперь, спустя пятнадцать лет, я улавливаю намек на самость, заключенную в этой манере держаться, о каковой манере во многих странах отзываются пренебрежительно как о принадлежавшей Австралии прошлого и вышедшей из моды. В то время как материальные основы «старых» социальных отношений рушатся у меня на глазах, эти отношения возводятся в статус нравов, а не живых культурных откликов. Может быть, австралийское общество никогда — хвала Господу! — не станет таким же эгоистичным и жестоким, как американское, однако оно неуклонно, подобно сомнамбуле, движется в этом направлении.
Странно тосковать о том, чего никогда не имел, о том, частью чего никогда не был. Странно грустить о прошлом, которого никогда толком не знал. В своей недавно опубликованной истории Европы после 1945 года Тони Джадт[18] предполагает, что в XXI веке Европа может стать для остального мира образцом, вместо Соединенных Штатов; остальной мир будет мерить масштабы Убедительно прошу, пожалуйста, не спешите с бесповоротным отказом. Каких-каких животных? Лабораторных, на которых ставили опыты. Таким образом, в действительности деньги получат животные. Все деньги. Так написано в завещании, и точка. Я уже говорил, оно ни разу не пересматривалось. В глазах закона это последняя воля твоего Senor'a. И ты видел завещание?
материального процветания, прозрачность социальной политики и рамки личной свободы европейскими мерками. Но насколько тверды гарантии личной свободы, данные европейским политическим классом? Имеются свидетельства того, что некоторые европейские агентства безопасности сотрудничают или находятся в сговоре с ЦРУ до такой степени, что, по сути, отчитываются перед Вашингтоном. Отдельные правительства Восточной Европы, похоже, давно у Штатов в кармане. Можно ожидать, что положение дел, преобладающее в Соединенном Королевстве Тони Блэра-у населения антиамериканские настроения, а правительство пляшет под американскую дудку, — распространится по Европе. Со временем на части европейской территории даже может в восстановленном виде возникнуть то, что существовало в Восточной Европе во дни СССР — блок национальных государств, в которых правительства, согласно некоему определению демократии, избраны демократически, однако основные принципы проводимой ими политики диктуются иностранной властью; в которых несогласным затыкают рты, а манифестации населения против иностранной власти подавляются силой. Единственное светлое пятно на этой мрачной картине — Латинская Америка, где к власти неожиданно пришли сразу несколько социалистско-популистских правительств. В Вашингтоне впору бить в набат: ожидается подъем уровня дипломатического принуждения, экономической войны и прямых диверсий. Ваш Дж. К.» Я всё видел. И завещание, и переписку с поверенным, и банковские счета, и пароли. Я же говорил, у меня программа сбора информации. Вот она и собирает. Ее для того и устанавливали. Так ты установил на его компьютер программу - шпиона? Интересно следующее: в момент истории, отмеченный заявлением неолиберализма о том, что теперь, когда политика наконец вошла в состав экономики, а прежние категории левых и правых устарели, повсеместно люди, довольные статусом «умеренных» — в противопоставление крайностям и левых, и правых, — начинают считать идеи левых слишком ценными в век триумфа правых, и не видят смысла от них отказываться. С ортодоксальной, неолиберальной точки зрения, социализм обрушился и умер под тяжестью собственных противоречий. Но разве нельзя принять альтернативную версию — что социализм не сам обрушился, а его свалили ударом дубинки, что он не умер, а был убит? Мы думаем о холодной войне как о периоде, в который настоящую войну, горячую, сдерживали две конкурирующие экономические системы, капиталистическая и социалистическая, оспаривавшие сердца и умы народов мира. |
