И еще Хейзл… Хейзл улыбалась мне через всю комнату, слала записки и отпускала шуточки «про жопу». Она делала это на глазах у всех, хотя обращалась только ко мне. Пэдди и те двое все понимали, зато остальные недоуменно чесали в затылке. Однажды, когда ее не было на месте, я рассказал им, что она просто обожает анальный секс и сама в этом призналась, а шутит на свой собственный счет. Большинство людей мне поверили. С тех пор каждый раз, как Хейзл отпускала очередной комментарий анального плана (на детали она не скупилась), всем становилось за нее стыдно.

Но в целом мне было не по себе, поэтому в тот период я старался как можно больше рабочего времени проводить в пабе. К счастью, ничего невозможного в этом не было, так как Стюарт безвылазно сидел «на съемках». «Съемки» на редакторском языке означали пьянку, или игру в гольф, или занятия испанским в саду, или еще что-нибудь. В общем, «съемки» стали означать все что угодно, только не сами съемки. Я не знал этого наверняка, однако у Стюарта было столько съемок, что в «Блинге» должно было сниматься народу больше, чем в «Бен-Гуре». И вот в одно из его отсутствий у меня появился шанс отправиться вместе с Пэдди «на съемки». Только на этот раз «съемки» были действительно съемками.

— Отлично, а теперь прижмитесь друг к дружке покрепче и наклонитесь. Вот так, вот так, хорошо. А теперь улыбочку! — шутил Говард, в то время как на нас уставились двенадцать женских анусов.

— Как на велосипедных гонках… — сказал Толстый Пол.

Челюсть у него была где-то на уровне колен.

Съемку проводил «Эйс». Журналу исполнилось двенадцать лет, и Пэдди решил заказать съемку с двенадцатью моделями и разместить ее на двенадцати страницах. Название «Похабная дюжина» так и просилось. Посмотреть на представление зашел Пол; Хассима тоже ждали, но он так и не появился (нашел, видно, занятие поинтереснее), а Мэтт очень хотел прийти, однако у него только-только появилась некая девушка, от которой он был без ума. Она категорически запретила любую студийную работу. Можно было бы взять да соврать, да вот у Мэтта были очень серьезные «соображения». Он настаивал, что для него очень важно быть с Пенни честным во всем. Не пройдет и месяца, как она пошлет этого кретина куда подальше, а увидеть двенадцать голых женщин в одной комнате ему не придется уже никогда. Он не перестанет казнить себя за это и через сорок лет, когда будет старым, седым и тестостерона в нем останется не больше, чем в стакане воды. Вместо Мэтта Пэдди пригласил меня.

— Завтра у Говарда съемки с участием двенадцати девушек. Ребекка, Клэр, Андреа, Трейси — знакомые все лица. Говард выставляет кучу выпивки, а также немного пудры для носа. Ну как, пойдешь?

И что, по его мнению, я должен был ответить? Ради такого события я пропущу рождение собственного сына.

Говард быстро отщелкал половину пленки. Он снимал под разными углами, сделал несколько крупных планов, потом расставил девушек в других позах: они навалились друг на дружку, а Говард устроился у них между ног. Лично мне они напоминали куриные окорочка, которые вертят над огнем. Не знаю, представляете ли вы себе эту картину, но мне казалось именно так. Я был тверже камня и одновременно голоден как собака.

— Ну ни хрена себе… — только и сказал Пол. Куда уж точнее. Пэдди ничего не говорил. Он просто сидел, курил и потягивал неразбавленную водку, словно очарованный полотном старый мастер.

— И мне! — сказала Ребекка и, улучив момент, налила себе водки.

Половина девушек ломанулась к столу с выпивкой, а Трейси с Клэр тем временем отошли в сторонку и вынюхали по дорожке кокаина. Некая девушка, которую звали Натали, плюхнулась мне на колени и объявила во всеуслышание, что у меня встал.