Привязанная канатом к борту баркаса, шлюпка была закреплена надежно, однако волны все равно перекатывались через борт. Соленые, острые брызги пенных морских барашков, гонимые ветром, накрывали их обоих, и было ощущение, что по лицам хлещут мокрые ветки деревьев, изо всей силы разрезая воздух.

— Отчаянный ты, барин, однако, — с неким подобием уважения произнес моряк, когда странный пассажир спрыгнул в лодку, опасно накренившуюся на правый борт. Веревочную лестницу тут же подняли наверх.

— Ну шутишь, барин? — переспросил он еще раз.

— Отвязывай! — жестко скомандовал пассажир, усаживаясь на скамью.

Моряк быстро отвязал канат и начал грести к берегу. Волны помогали ему, придавая лодке необходимую скорость.

— Видишь, барин, как к берегу несет, — сказал моряк, прерывая наступившую в лодке тишину, — на камнях точно бы разбились! Острые камни у берега. В борт суденышку камень — и поминай как звали. Насмотрелся я здесь такого.

— Как ты знаешь, куда плыть в такой темноте? — спросил пассажир, с тревогой вглядываясь в сплошную, плотную, как покрывало, тьму.

— Так не один год тут плаваю, — улыбнулся моряк, — море, почитай, как дом родной.

— Значит, берег близко? — Мужчина все еще с тщетной надеждой что-либо разглядеть смотрел вперед.

— До берега рукой подать! — уверенно ответил моряк.

— А что ж, тут люди не живут, что ли? — удивился пассажир.

— Как не живут? Барин, ты что? — не понял его моряк, орудуя веслами с такой силой, что на лбу его выступал пот, смешиваясь с солеными брызгами.

— Почему ж тут нет огней на берегу? Маяк или хотя бы костер? Для кораблей?

— Ты что, барин! Не зажигают огни у нас здесь! Плохое место, чтоб зажигать огни! Вот те крест, нельзя!

— Почему же? — в голосе мужчины снова послышалось удивление.

— Сколько душ погубили огни тут, что монастырь даже построили на холме, загубленные души отмаливать, которые огонь на камни приманил…

— Монастырь, вот как? — заинтересовался пассажир. — А ну расскажи!

— Да, монастырь, барин, с 14 года стоит. Свято-Успенский мужской монастырь. Там и странноприимный дом есть. Ты, барин, как пристанем, в город не ходи, лихие люди по ночам здесь бродят. Ты лучше в странноприимном доме у монахов пережди, а как рассветет, по своим делам пойдешь.

— Так я и сделаю, — очень серьезно отозвался пассажир. — Плохая идея — по ночам в непогоду бродить. А что же монахи, всех странников принимают?

— Божьи люди они, — оставив на мгновение весло, моряк быстро перекрестился. — О душах, загубленных в море, молятся. Обо всех душах.

— Так что ж это за место такое, где построили монастырь? Ты начал говорить, так расскажи! — В голосе пассажира зазвучал настоящий интерес.

— Плохое тут место, камни. К берегу просто так не пристанешь. А в ненастную погоду так особенно. Ко дну корабль сразу пойдет. Там, на холме, наверху, было поместье барина одного. Говорили, родом он был из молдавского княжества. Александр Теутул его звали вроде.

— Да, верно, — кивнул пассажир, — я слышал о нем. Ты дальше продолжай.

— Так вот, лихой был барин, — начал моряк, не забывая налегать на весла. — И очень богатый. Поговаривали… А это совсем недавно было, еще живы те, которые за то все помнили. И мне тогда, лет тринадцать назад, говорили, как вот сейчас помню…

— Ты кота за хвост не тяни! — рассердился пассажир.