Марьяна Романова. Дневник Саши Кашеваровой
But I know I’m jaded You’re out of luck I’m rolling down the stairs Too drunk to fuck Too drunk to fuck I’m too drunk, too drunk, too drunk to fuck. В нашем деле главное – не ссать! Кот расскажет это вам, Потому что он все видел сам.
31 декабря
У каждого человека есть воображаемый список из «Вот когда-нибудь я пошлю все к чертям и…» Дальнейшее зависит от воображения мечтателя и «культурного контекста», в котором он обитает. Это может быть: «Продам сценарий Мелу Гибсону и получу “Оскар”», или «Отправлюсь в паломнический тур вокруг горы Кайлаш», или даже «Брошу опостылевший офис, перееду в деревню, заведу пасеку и двести дней в году буду ходить босиком». И другой список, состоящий из «Увы, но я уже никогда не…» Со временем пункты из первого списка по одному переходят во второй – медленно, почти незаметно и совершенно безболезненно. И на энном десятке вдруг выясняется, что второй список длинный и пахнет ветром, а в первом остались только пошловатые и мелковатые пункты вроде: «Куплю на вечер двух жопастеньких стриптизерш» или «Была не была, объемся бельгийским шоколадом». Вот поэтому я и за то, чтобы хватать охапками, потакать слабостям, не откладывать на потом. Жить так, как будто бы каждый день – последний. Остался ровно час до боя курантов, который разделит надвое эту слякотную ночь и создаст иллюзию возможности новой жизни. Меня зовут Саша Кашеварова, и даже страшно сказать, в какой раз я даю себе единственное обещание – не оплошать. Нет-нет, в мои тридцать девять лет я точно знаю, что мне не стать «хорошей». Той, которая влюбит в себя приличного мужчину, нарожает ему румяных ангелов с золотыми кудрями и тенденцией к детской гениальности и пять дней в неделю будет топтать каблуками дорогих туфель ковровое покрытие навороченного офиса, а в оставшиеся два – печь пироги с восемнадцатью разновидностями начинок и источать любовь. Это все не про меня. Я из одиночек-хроников, и жизнь моя напоминает выступление эквилибриста в китайском цирке: пляшет он под куполом, на вершине шаткой, состоящей из сотен подвижных деталей пирамиды, и кажется, что вот-вот, и мир его рухнет, он потеряет равновесие, упадет и сломает себе шею. Поэтому я никогда не обещаю себе перемен и обнуления – слишком необычна и ценна та реальность, которой я много лет оплетала себя точно волшебной паутиной. Единственное, о чем я пытаюсь с самой собою договориться каждую новогоднюю ночь, – это никогда не изменять себе ради того, чтобы угодить чужим представлениям о счастье. А вообще, с возрастом начинаешь остро чувствовать конечность каждого периода и непостоянство каждой данности. Это, разумеется, помогает справляться с плохим. Но и немного обесценивает хорошее. Тут бы и пригодилось умение жить исключительно в данной конкретной секунде, но научиться такому сложнее, чем понять, как бы это помогло. Особенно трудно учиться тем, кто привык много мечтать. Таким, как я.
1 января
Я часто захожу в паб напротив дома, всегда выбираю один и тот же столик у окна и всегда заказываю одно и то же: двойной виски, кофе эспрессо и печеное яблоко с медом. Странная история – паб отличный, но народу в нем почти никогда нет. Разве что менеджеры из окрестных офисов заходят на бизнес-ланч, но по вечерам – пустота, и только красивый пожилой бармен с седыми, забранными в хвост волосами и колечком в брови меняет треки в музыкальном автомате. Это всегда что-то грустное. Blue Valentine Тома Уэйтса или Waiting for the miracle to come Леонарда Коэна. |
