– Ну, что-то такое слышал...

– И если я могу не есть, разве это не по воле Господа, если все по Его воле?

Я опешил. Странная логика. Я никогда так не думал. Что же это получается? Поступок возможен, только если его Бог разрешает? А чего Он не разрешает, то того и быть не может? Вообще?!

– Ты хочешь сказать, что Он тебе разрешил не есть? – уточнил я.

– Митя, если бы Он не допускал этого, то этого и не могло бы быть. Я  бы даже подумать не мог, что можно от еды отказаться. Если я просто думаю о чем-то, то значит, Бог уже эту мою мысль допустил. Ведь все в Его власти. Ничего без Его ведома и желания быть не может.

И нет у нас никакой «свободной воли». Все предначертано, все предопределено. И ни один волос не упадет с твоей головы... Мы просто выполняем Его замысел. Мы маленькие песчинки, которые перетекают из одной чаши песочных часов в другую. Ты не решаешь – двигаться тебе или нет. Это – иллюзия. Одна большая иллюзия. За тебя решают.

Как ты не понимаешь...

Ваня снова смеялся. А я вспомнил вдруг слова Альберта Эйнштейна: «Бог не играет в кости». Все в моем сознании встало с ног на голову. Что же это получается: что бы я ни подумал и ни придумал, на все это есть воля Господа? И моя формула – не моя формула. И мое откровение – не мое откровение. И мое решение – не мое решение.

А что же тогда «эффект бабочки»?! Если все предопределено, то и случайности предопределены. И результат, значит, всегда предопределен. И ничто не случайно. И если сегодня у меня над головой ясное небо, солнце светит – значит так и должно было быть. А если ураган в Нью-Йорке, то плевать на бабочку? Он должен был быть.

– Но постой, Вань, – что-то показалось мне странным во всех этих выводах. – Как же может Бог желать, чтобы ты не ел и умер от этого? Это странно. Зачем было тебе давать жизнь, чтобы потом ты от нее избавлялся. Какой-то пустоцвет...

– Странно это от тебя слышать, – ответил Ваня.

– Почему? – не понял я.

– Мне Ивановна сказала, что ты как в больницу ни поступишь, все у тебя какой-то новый план разрушения мира. Чем же ты от меня отличаешься? Я свой мир хочу разрушить, а ты – весь мир. Какая разница? Или мир тоже пустоцвет? Значит, Бог так сильно может ошибаться?

Меня колотило изнутри. Мне казалось, что моя голова сейчас просто сломается. Перегреется, как паровой котел, и рванет со всей дури! Боже мой! Что же со мной такое?! Может быть, я действительно не в себе?! Но почему мне так важно спасти Ваню?..

– Ваня, – протянул я, – но неужели тебе не плохо без еды? Зачем?..

– Это пройдет...

*******

В  коридоре послышался шум – звук шагов, крики, гомон. Мне показалось, что там человек семь или даже десять. Весь персонал отделения – врачи, медсестры, санитары.

– Нет, и не уговаривайте меня! – кричала женщина, кажется, Зоя Петровна. – Все, пора ему делать электрошок.

– Ну, может, подождем еще... Вдруг образумится, – причитала другая, чей голос был мне не знаком. – Процедуру надо было заказывать заранее...

Мысль, что сейчас мои мозги «подогреют» электрошоком произвела на меня парализующее действие. Я задрожал. Они тут, действительно, пытки устраивают! И почему мне делать электрошок?! Кто дал им право?!

Тут я все понял. Зоя Петровна – она и есть они...

– И слушать ничего не хочу! – Зоя Петровна раздражалась все больше и больше. – Почему вы сами его не кормили?! Ну как это можно больным доверять?! Вчера с Дутовым делов наделали, сегодня с анорексиком нашим.