Олесю вспомнила. Высокая, сильно сутулая, очень стеснительная была. А на встрече с однокурсниками стояла прямая, гордая, счастливая! Рядом с нею два взрослых сына – мамины копии.

А Верочка? Умная, ехидная, жесткая. Была в Ленинграде в командировке. Приехала возбужденная. Влюбилась! Когда всем стало заметно изменение ее фигуры, ответила: «Мне тридцать шесть. Рожу для себя». И вдруг под новый год приезжает красавец-мужчина, на руках несет ее в роддом… Все мы в радостном шоке. А он остался в нашем городе, потому что его родители не одобрили выбор сына. Через год Верочка еще и дочку родила. И куда в ней стерва делась? Прекрасная жена, сумасшедшая мамаша.

Антонина. Тихая, неприметная. Все плакала, что ее такую страшненькую никто замуж не возьмет. До двадцати трех лет ни с одним парнем не дружила. Отправляя ее в первую командировку, начальник заявил: «Привыкай. Замужних от семьи не оторвешь, а ты у нас вольный казак». Приехала она в незнакомый городок ночью. Отправилась искать гостиницу. Из переполненного автобуса на ходу выдавили. Упала лицом на асфальт. Зубы передние выбила. Собрала вещи, разлетевшиеся из раскрывшегося чемодана, села на лавочку и разревелась в голос. Темно, пустынно, страшно, горько… Подошел мужчина, вытер ей окровавленное лицо своим носовым платком, спросил, что случилось. Она совсем как маленькая девочка рассказала ему про свою беду. Он взял ее за руку и повел к себе домой. Сказал: «У моей мамы переночуешь». И она поверила. Не подумала, что это предосудительно. А через месяц она вставила зубы и вышла за того парня замуж. Судьба?

А Милка, та, что из параллельной группы? В ней сохранилась первозданная мощь и рассудительность наших предков. Она – человек без соплей. Настоящая природная русская женщина-сибирячка. Это не может не подкупать. Мила смогла бы служить проводником жизни для такого, как мой муж или ему никто не указ? Он же чумовой. Может, перестройка вознесла другой идеал женщины, и Митя сразу его ухватил? А может, женщины еще быстрее сориентировались? Корыстней стали.

*

Что-то твориться с оперируемым глазом. Прикрываю веко, а черное поле под ним всё испещряется беспрерывно мелькающими белыми стрелочками-искрами. Похоже, проблемы с глазным дном. Надо срочно отправляться к врачу! А вдруг, как с правым, раз – и откажет служить. И всё… Не дай, Господи, слепоты.

24

Я в больнице. На соседней койке лежит бабушка. Ей восемьдесят четыре. У нее язва, прободение желудка, перитонит. Ходячая больная, койка которой во втором ряду, для проветривания открывает наше окно, а так как дверь всегда нараспашку, по палате гуляет сквозняк. Я устала вскакивать и накрывать тяжело больную, которая неосознанно сбрасывает с себя одеяло. К тому же я сама от слабости сильно потею и долго не могу согреться, после того как меня охватывает холодный уличный воздух.

Закрыла ставни со словами: «Кому жарко, пусть открывают свое окно. У меня больные почки и перед операцией мне нельзя простужаться. Вы, Мария, как бывшая медсестра, знаете об этом лучше всех нас». Так она стала ночью открывать наше окно и уходить гулять по коридору. От бабки, видите ли, ей воняет. А в результате через три дня у старушки врачи диагностировали пневмонию, а у меня и у женщины перенесшей операцию аппендицита, – простуду: кашель, насморк и прочее.

Митя пришел в палату. Лицо сияет. Он весь светится радостью. Странная картина для предоперационных больных. Ему бы увидеть себя в зеркале.