Ходили на разведку за Сосну и установили, что белые ужасно прогнали красных из Пушкарей, но на другой день отступили, что показывалось белых очень немного, и каждый с ручным пулеметом, одеты в английское, это часть их пробовала зайти в Елец из Талиц и перешли там реку, но тоже возвратились обратно. Вся операция истолковывается как глубокая разведка, а что от нас слышалось — то из пушек по воробьям. Меньшевик рассказывал свой разговор с солдатом: «Какого же полка?» — «Маркова П-го». — «Какое же хотите установить правительство?» — «Старое». — «Жандармов?» — «А тебе хлеба не было при жандармах?» Очевидно, легенда демократа, опасающегося монархии. Раненых жителей до 30 человек, и все красными, «белые по городу не стреляли» (все народная легенда).

Приехал М. с Опытного поля, и стало понятно все: из 400 чел. матросов от Пушкарей вернулось к Ельцу только 80, «Почему же белые всегда побеждают?» — «Потому что у них ученые офицеры» (гибель советской власти от «саботажа» интеллигенции).

Белые отступили, потому что нужно было или своих много положить, или много разрушить городских домов. Всего было 8 орудий (два полка). Сражение у опытного поля (Чибисовка) между двумя частями казаков. Отступили на 60 верст.

В Чибисовке (возле Опытного поля) казаки выпороли коммунистов и близких им и совершенно разграбили, обещались потом еще разобраться и виновных расстрелять (а может быть, и правда, что есть полк имени Маркова II?). Красные ранили всего 3-х казаков.

28 Октября. «Разве я легкомысленная женщина? нет! я слишком серьезная, слишком много тружусь, чтобы упустить эту радость; я тебе ничуть не изменяю, я сижу и буду сидеть возле тебя, но это путешествие я прошу тебя мне разрешить».

Поставили пушку и начали стрелять куда-то в туман, население разбежалось, а потом привыкло, девки и мальчишки выпрашивали разрешения стрельнуть и стреляли с утра до вечера. А в городе прислушивались и шептали: «В какой стороне бои?» Развертывали карты, изучали станции, села, деревни, высчитывали версты. День за днем проходил, мужики не ехали в город, начались холода, и голод стал угрожать стихийным бедствием. Прислушиваясь к выстрелам, одни говорили: «Что-то все на одном месте», другие отвечали: «Кажется, подаются, ближе слышно». И так проходили дни.

Один из дезертиров (Максим) счастливо удрал, другому не посчастливилось, вчера я видел — едет он робко с бабой в виде Чертовой Ступы, щеки у нее были подвязаны грязнейшим платком, я остановил его, он шепнул: «Нельзя, нельзя, провожаю на рынок жену командира полка».

Если вынырнуть из-под личной опасности, то много смешного и наивно-простоватого в этих самозванцах — командирах и министрах («господа енаралы»). Или, например, обыск с мандатом на выемку телефона: осматривает, ищет проволоку и встречается глазами с бутылкою древесного спирта — и прямо туда: «Не спирт ли?» — «Вам же, товарищ, нужен телефон, это не телефон...», он и понимает, но неудержимая сила влечет его понюхать, и он нюхает...

Нужно собрать все эти черты в один фокус (личность): царство лжи: от Ивана до Гордона и Горшкова, в общем, это все прежние свойства, старый дух, почивающий не в гостиной, а в людской.

— С добрым утром, ну как, ничего не слышали ночью?

— Какие-то выстрелы слышал, но через дождь не разберу, пушки или винтовки.

Помазанник и самозванец — рог антихриста: момент, когда я могу приказать другому: «Иди!» — есть момент, определяющий меня, во-первых, как верховное существо (бога или кумира), и когда другой спрашивает: «Куда?» — в ответе: «Туда» — второй момент, определяющий породу мою как бога или кумира.