И, как в машине, когда мы ехали к ресторану, я все время ждала, когда же это кончится. У меня в голове вертелись только такие мысли: «Ну когда же он закончит? Правильно ли я все делаю? В кино, когда герои целуются, они поворачивают головы из стороны в сторону, может, мне тоже надо поворачивать голову?»

И вот, когда я уже думала, что не выдержу больше ни минуты, что умру от смущения прямо здесь, на ступенях средней школы имени Альберта Эйнштейна, Джош поднял голову, помахал репортерам рукой, открыл дверь и втолкнул меня внутрь школы. А здесь стояли и смотрели на нас абсолютно все, кого я знаю, все до одного, богом клянусь. Кроме шуток. Здесь были Тина с ее парнем из Тринити-колледжа, Дэйвом, оба смотрели на меня как-то ошарашенно. Здесь были Лилли с Борисом, и в кои-то веки у Бориса не было заправлено в брюки ничего, что не должно быть заправлено. На самом деле он выглядел даже симпатичным, конечно, на свой лад, как «ботаник» и гениальный музыкант. А Лилли была в прекрасном белом платье с блестками и с белыми розами в волосах. Здесь были Шамика и Линг Су со своими парнями и еще куча других ребят, которых я, наверное, знала, но без школьной формы не узнавала. Все смотрели на меня с одним и тем же выражением, примерно таким же, как у Тины, – полного изумления.

А еще тут был мистер Дж. Он стоял рядом с билетной будкой перед входом в кафе, где проходили танцы. Он выглядел еще более ошарашенным, чем кто бы то ни было. Ну, может, кроме меня. Должна признаться, из всех присутствующих я пребывала в состоянии самого сильного шока. Джош Рихтер только что меня ПОЦЕЛОВАЛ. Меня только что поцеловал ДЖОШ РИХТЕР. Джош Рихтер только что поцеловал МЕНЯ.

Я не забыла упомянуть, что он поцеловал меня в губы?

Ах да, и еще одна деталь: он поцеловал меня перед репортерами из «Тин пипл».

И вот я стою здесь, и на меня все смотрят, а снаружи еще слышны крики репортеров, а из кафе слышится «тумп, тумп, тумп» – это басы нашей акустической системы отбивают ритм хип-хопа – уступка нашим ученикам, выходцам из Латинской Америки. И тут у меня в голове начинают медленно поворачиваться колесики, и эти колесики выстукивают:

Он тебя подставил.

Он пригласил тебя на танцы только для того, чтобы его фотография попала в газеты.

Это он известил репортеров, что сегодня ты будешь здесь.

Пожалуй, Джош и с Ланой-то порвал только для того, чтобы иметь возможность хвастаться перед друзьями, что встречается с девушкой, которая стоит триста миллионов долларов. До тех пор, пока твоя фотография не попала на обложку «Пост», он тебя даже не замечал. Лилли была права: в тот раз, в «Байджлоуз», когда он тебе улыбнулся, у него и впрямь было расстройство зрения. Наверное, он думает, что, если он станет парнем принцессы Дженовии, это увеличит его шансы попасть в Гарвард, или куда там еще он собрался.

А я-то, как последняя дура, на это купилась.

Здорово, нечего сказать, просто класс.

Лилли считает, что я не умею настоять на своем. Ее родители считают, что я склонна загонять проблемы внутрь, копить все в себе и боюсь конфронтации. То же самое говорит и мама. Вот почему она дала мне этот блокнот, она надеялась, что я смогу хоть как-то выплеснуть наружу то, что не могу сказать ей. Если бы в свое время не выяснилось, что я принцесса, наверное, я бы до сих пор была такой, как они говорят, то есть не умела настоять на своем, копила бы все в себе, боялась конфронтации и все такое. Прежняя я, наверное, никогда бы не сделала того, что я сделалa дальше. Но я, новая, повернулась к Джошу и спросила:

– Зачем ты это сделал?

Джош в это время хлопал себя по карманам, пытаясь найти билеты на вечер, чтобы предъявить их дежурным.

– Что сделал?

– Поцеловал меня вот так, перед всеми.

Наконец Джош нашел билеты в бумажнике.