Эпилог

Лондон, Парк-стрит

Пять дней спустя

– Рада видеть вас, мой мальчик! – Эдит Балмейн приветливо улыбнулась Малколму Синклеру и сопровождавшему его Девереллу, когда они переступили порог ее гостиной.

Малколм учтиво поклонился хозяйке дома и, поцеловав ей руку, сел напротив нее в кресло, а Деверелл, поздоровавшись с Эдит, отошел к окну и, скрестив руки на груди, стал наблюдать за происходящим.

Эдит сама настояла на том, чтобы виконт привел в ее дом Синклера, с которым она, судя по всему, была знакома, причем отказалась что-либо объяснять заранее.

В ту ночь, когда Лоутер, последовав совету Далзила, пустил себе пулю в лоб, Кристиан разыскал Синклера в клубе «Уайте» и сообщил ему о самоубийстве опекуна. Малколм сначала растерялся, но тут же заявил, что уже давно ожидал подобного финала.

Кристиан стал расспрашивать Малколма о связях с преступным миром, чтобы установить степень вины молодого человека, однако Синклер перекладывал всю ответственность на Генри Лоутера, утверждая, что тот манипулировал им. Тем не менее его аргументы показались Кристиану неубедительными.

Деверелл впервые видел Малколма, и он показался ему довольно скользким типом; хотя ему трудно было отказать в уме и проницательности, но у него как будто отсутствовал внутренний стержень.

Зато теперь, после смерти Лоутера, Синклер стал весьма богатым молодым человеком.

– Как я слышала, – Эдит не сводила глаз с лица Синклера, – вы оказались причастным к преступлениям сэра Генри Лоутера, но власти пришли к заключению, что это явилось следствием принуждения, поэтому вас не стали привлекать к суду. – Эдит помолчала. – И все же, как я полагаю, власти плохо знали Лоутера и вас. В отличие от них я одно время близко общалась с Генри; что до вас, то с вами я, конечно, мало знакома, однако хорошо знала ваших родителей, особенно вашего отца. Итак, мой мальчик, давайте будем откровенны друг с другом.

Некоторое время Эдит ждала, что скажет Синклер, но молодой человек упорно молчал.

Взяв со стола чашку с чаем, хозяйка дома пригубила ее.

– Лоутер всегда был слабым человеком, – продолжила она, уже не глядя на своего собеседника. – Он имел много общего с вашим отцом: оба они отличались холодностью и эмоциональной глухотой. Будучи третьим сыном виконта, ваш отец так и не усвоил необходимых каждому джентльмену моральных ценностей и правил приличия. Он владел девятью иностранными языками, но не понимал, что мир вращается вовсе не вокруг него. И все же, несмотря на все свои отрицательные качества, он был великодушен в своей любви и привязан к жене, а она стала его совестью, и именно под ее чутким руководством он сделался блестящим ученым и философом. – Эдит глубоко вздохнула, затем подняла глаза на Малколма. – Вы обладаете таким же блестящим живым умом, как и ваш отец, поэтому трудно представить, что преступные планы Генри Лоутер разрабатывал без вашего участия; и все же я надеюсь, что кровь вашей матушки, которая течет в ваших жилах, оставляет вам шанс, которым, я надеюсь, вы воспользуетесь. – Эдит откинулась на спинку кресла. – Это все, что я хотела сказать. Думаю, вы меня прекрасно поняли. В следующий раз, когда в вашей голове созреют преступные мысли, гоните их прочь. Спасибо за то, что вы приняли мое приглашение и пришли поговорить со мной. А теперь Пейнтон проводит вас до двери.

Не произнеся ни слова в ответ, Синклер встал и, учтиво поклонившись, направился к двери; виконт последовал за ним.

У двери молодой человек остановился и, обернувшись, взглянул на Эдит; затем он рассеянно кивнул Девереллу и, избегая смотреть ему в глаза, вышел из комнаты.

Когда виконт передал услышанный разговор Кристиану и Далзилу, оба они пришли к заключению, что власти поступили правильно, оставив Синклера на свободе.