– Двести пятьдесят, – озвучил стоимость продавец антикварной лавки, крутя в руках таинственный предмет.

– Тысяч? – обрадовался Вадим Анатольевич, чувствуя, как в груди зародилась щекочущая надежда.

– Рублей, – с насмешливым выдохом ответил мужчина. – Минус НДС – итого двести.

Вадим Анатольевич был прост, как табурет, и крайне доверчив. Облапошить его мог любой, кто закончил три класса средней школы. Он уже хотел совершить сделку и на вырученные средства купить прикормку, но вдруг что‑то кольнуло его в бок, да так сильно, что он передумал и понёс зеркало домой.

Водрузив реликвию на кухонный стол, Вадим Анатольевич долго вглядывался в мутную гладь стекла, которая искажала изображение так, что вместо брутального героя ретробоевиков Брюса Уиллиса на него таращился болезненного вида Иосиф Пригожин.

Смотрел Вадим Анатольевич в зеркало, смотрел… И что‑то в сердце его ёкнуло, загорелось недобрым пламенем. Почему‑то вспомнилось детство, пионерские лагеря, дискотеки под открытым небом, зубная паста на лицах товарищей и ночные шалости.

В те времена, когда радость детям дарила не USB-колонка, а водяная, телефоны были не мобильные, а таксофонные, а вместо вейпа школьники давились окурками «Примы», от которых уши скручивались в трубочку, вечерние утехи в лагерях имели совсем иной характер. В полночь, зашторив окна, дети собирались перед зеркалом, рисовали губной помадой лесенку из тринадцати ступеней и дверь на самом верху. Зажигали свечу и, держа в дрожащих руках игральную карту, призывали Пиковую Даму. Сути вызова данного персонажа Вадим Анатольевич не помнил. В данный момент его совсем не интересовала мистическая составляющая процесса – гораздо больше привлекало слово «дама». Без женского тепла мозг бедолаги огрубел, закис и был готов на любые, даже самые абсурдные решения. И Вадим Анатольевич решился.

Красной помады в доме рыбака не водилось, зато был острый кетчуп чили, который хранился в холодильнике больше трёх лет. Есть его всё равно было невозможно, а выкидывать жалко.

Игральные карты Вадим Анатольевич приобрёл в местном киоске. Он долго выбирал между колодами с классическими рисунками и эротическими. С одной стороны, хотелось, чтобы женщина была скромна, воспитанна, умна, целомудренна и создавала в доме уют. С другой – он так изголодался по женской ласке, что готов был на что угодно, лишь бы снова почувствовать себя мужчиной, самцом. В общем, выбор был очевиден.

Свечи он взял в том же киоске – для торта в виде цифры двадцать. Именно такой возраст, по мнению Вадима Анатольевича, был наиболее подходящим для волшебной нимфы.

Весь день Вадим Анатольевич занимался ужином, убирал, стирал, гладил. В общем, готовился к приходу волшебной гостьи. Кое‑как дождавшись ночи, он в нетерпении зашторил окна, зажёг свечу и, положив перед зеркалом игральную карту, принялся рисовать ступени. Кетчуп ложился на зеркальную поверхность неохотно, постоянно размазывался и отваливался, упаковка то и дело издавала не самые приятные звуки. Но спустя десять минут картина всё же была завершена. Вадим Анатольевич, прочистив горло, принялся произносить заклинание.

– Пиковая Дама, приди! – повторил он три раза застенчивым голосом, словно его кто‑то подслушивал, а в конце жалобно так добавил: – Ну пожалуйста…

Послышался треск, пламя свечи задёргалось, игральная карта сорвалась с места, закружилась в воздухе и, врезавшись в зеркало, исчезла. Раздался стук в дверь. Вадим Анатольевич хотел было открыть нежданным гостям, но тут понял, что звук идёт не из коридора, а из зеркала.

Это было невероятно. Одновременно с челюстью Вадима Анатольевича распахнулась нарисованная им дверь.