- Да нет, по искусству...

- А... Я ведь почему так сказал - все по утрам вижу, как он бегает, тренируется. В костюме таком - красном, с лампасами, как у генерала, только белые они, а на спине не по-нашему написано. Красивый костюм. И сам он немолодой уже вроде, а здоровый такой.

Андрей как-то и сам его видел, когда рано утром - к первой дойке ходил на ферму (поговаривали, что нет-нет да потечет молочко мимо колхозных фляг). Андрею-то теперь не до зарядки - и он с завистью смотрел, как Великий - плотный, сильный, тяжелый - неумолимо летел сквозь орешник, как хорошо тренированный кулак. Хоть и пыхтел изо всей мочи, с натугой.

- Потому и здоровый, что бегает.

- Это верно. Меня вот ни за что не заставишь. А вот ребят уговорил тоже за ним табуном носятся. Он им все фокусы разные для драки показывает - я подглядел. Интересно. Бери еще сайку-то, не бойся - не объешь. Ты чего спросить-то хотел? Или забота какая?

- Спасибо за чай, дедушка, хороший он у тебя, умеешь заварить. Андрей поставил стакан, вздохнул, чтобы показать, как хорошо он напился. А забота вот какая. Ты ведь церковь сторожишь?

- Ну. Работа нетрудная - и приварок к пенсии.

- И как у тебя поставлена... охрана объекта?

- Это церкви, что ли? А что - запираюсь на все замки - их много - и снутри и снаружи, на окнах прутья в палец, стены пушкой не прошибешь - и сплю до утра, давлю мышей храпом. Или по-другому надо? Так ты скажи исполню.

- По-другому пока не надо. Делай все, как раньше делал. А когда надо будет по-другому, я скажу, ладно? И каморку, где спишь, покажи мне завтра, хорошо?

- Ишь ты... Интересно...

- А может, и нет, - ответил Андрей на свои мысли и встал. - Ну будь здоровым, дедушка.

- Ладно, буду, - пообещал с готовностью Силантьев.

Вовка уже давно отделился от приятелей и терпеливо дожидался Андрея за калиткой.

- Дядя Андрей, задания мне еще нет?

- Нет, Вовка, пока нет. Но скоро будет. Готовься.

- Я всегда готов! А оружие мне дашь?

- Знаешь, где твое оружие?

- Где? - Вовка расширил глаза, готовый тут же сорваться и бежать за "своим" оружием.

- Вот здесь, - Андрей пальцем стукнул его в лоб. - Понял?

Вовка добросовестно подумал и на всякий случай сказал: "Да!"

Глава 4

В правлении давно никого уже не было, один Андрей сидел у себя, заканчивал прием граждан. Через открытое окно он слышал чуть ли не все село, догадывался о том, что происходит почти в каждом дворе.

- Зорька, Зорька, Зоренька! - Это ласково и истошно зовет зачем-то свою козу тетка Куманькова, сильно вздорная женщина. - Куды прешь, зараза! - Это она уже на мужа: значит, Куманьков-старший опять где-то хватил через меру.

Часто хлопали двери, стучали калитки, по селу слышались велосипедные звонки, смех и веселые разговоры, вспыхивали девичьи песни - народ тянулся в клуб.

Забежала по дороге домой почтальонша Люба, занесла участковому повестку в суд: вызывали по делу Тимофея Елкина.

Андрей, посмотрев на часы, закрыл окно и запер ящики стола и сейф; махнул щеткой по сапогам, надел перед зеркалом фуражку и вышел на улицу.

Было довольно тепло для этой поры. Время от времени только пробегал над селом ветер, неся охапку листьев, бросал ее где-нибудь на дороге, будто враз наскучило ему такое пустое занятие, и бежал дальше, высматривая что-нибудь поинтереснее, надеясь, что где-то ему подвезет: сорвать, например, с веревки высохшее белье (что помельче) и забросить на крышу сарая. Но силенок у него на это явно бы не хватило...

У калитки Чашкиных Андрея окликнул Великий. Он выглядывал из открытой дверцы машины, помахивал лениво опущенной рукой, в которой держал метелочку из цветных перьев.