Усаживаюсь в кресло посередине первого ряда – там темнее всего, и мне становится чуть спокойнее, несмотря на мысль о том, что Алексис только что составила рейтинг своих лучших друзей и мне в нем уготована низшая строчка. Но зато больше не надо гадать, какое же место я занимаю в нашей компании.

Звенит звонок, и я уже хочу встать и пойти на следующий урок, как вдруг слышу чьи-то голоса. Пригибаюсь пониже и вижу группу подростков, которые идут по сцене и о чем-то приглушенно переговариваются. Какой-то парень говорит: «Увидимся в четверг».

Последней из-за кулис выходит девушка. Она тоже пересекает сцену, еще секунда – и скроется с другой стороны, но вдруг она резко останавливается и делает несколько решительных шагов назад. Уперев руки в бока, внимательно оглядывает зрительный зал и замечает в первом ряду меня.

– Привет! – говорит она, подходит к краю сцены и садится, свесив ноги.

Щурюсь, чтобы получше разглядеть ее в полумраке.

– Кэролайн?

– Ну надо же, ты запомнила, как меня зовут! – восклицает она, спрыгивает со сцены и опускается в кресло справа от меня. – Признаться, это неожиданно.

– Почему?

– Ну не знаю. Мне казалось, что ты из тех, кому надо раз десять назвать свое имя, прежде чем они его наконец запомнят.

– Кэролайн Мэдсен, – говорю я, чтобы доказать, что запомнила не только имя, но и фамилию.

Судя по ее виду, она и впрямь впечатлена.

– Так значит, ты и остальных видела? – интересуется она, кивнув на пустую сцену.

– Ну да, были тут какие-то люди… А в чем дело?

Уголки ее губ опускаются.

– Да нет, выбрось из головы. Просто интересно.

Но во мне проснулось настоящее любопытство. К тому же этот разговор отвлек меня от моего состояния.

– Кто это? Откуда вы идете?

– Да ниоткуда… Мы просто… просто гуляем.

Мне хочется порасспрашивать ее еще, вытянуть из нее новые детали, но я не успеваю и слова вставить: Кэролайн наклоняется ко мне и внимательно разглядывает мое лицо.

– Ты что, плачешь?

Откидываюсь на спинку кресла.

– Поссорилась с парнем?

– Нет.

– С девушкой? – скосив на меня глаза, уточняет она.

– Да нет же. Ничего такого. Хотя… Можно сказать и так.

– Дай угадаю. – Она задумчиво барабанит пальцем по виску. – Твои замечательные подружки, которые умеют так красиво украшать шкафчики, на самом деле эгоистичные сучки.

Я смотрю на нее из-под ресниц.

– Всякое бывает… А что, это так заметно?

– Раскусить людей, у которых шкафчики рядом с твоим, дело совсем нехитрое, – говорит она и ровнее усаживается в своем кресле, а потом сползает ниже, вытягивает ноги перед собой и скрещивает лодыжки, в точности повторяя мою позу. – Знаешь что? – начинает она и после долгой паузы добавляет: – Тебе нужны друзья получше.

– Забавно. Мой психиатр это не первый год говорит.

Осознав, что` я только что сказала, судорожно вздыхаю. О том, что я хожу к психиатру, знают только родные. Моя главная тайна не в этом, но психиатр тесно связан с этой тайной. Смотрю на Кэролайн, ожидая реакции – какого-нибудь язвительного комментария или снисходительного взгляда.

– А зачем тебе психиатр? – спрашивает она так, будто в этом нет ровным счетом ничего странного.

Вряд ли у меня получится что-то от нее скрыть – слова срываются с губ сами собой.

– Обсессивно-компульсивное расстройство. В моем случае оно больше обсессивное, чем компульсивное, так что мое «расстройство» связано именно с мыслями.