Изменить размер шрифта - +
Когда она впервые обнажила перед камерами грудь четвертого размера, он был в шестом классе, учил французский, английский, историю и социологию. Он помнил, как мастурбировал на ее фотографии, появившиеся в «Дейли стар». Теперь он снова смотрел на фотографии обнаженной Энджи Тэтум, бесформенного тела, кишащего личинками. Казалось бы, Ньюсон должен был чувствовать своего рода грустную и драматичную иронию происходящего. Вместо этого он делился с доктором Кларк подробностями манчестерского убийства.

— В этом случае жертва тоже была привязана к стулу, — заметила доктор Кларк.

— Да. А в деле Бишопа жертва была привязана к кровати.

— Но ведь убийцы всегда связывают своих жертв, — заметила доктор Кларк.

— К сожалению, это так. Кстати, патологоанатом из Манчестера просил передать вам привет. Он говорит, что учился вместе с вами в медицинском колледже.

— Это, случайно, не Род Хейнз?

— Именно он.

Доктор Кларк покраснела и засмеялась:

— Господи, Роди Хейнз. Знаете, он всегда мне нравился, но он предпочитал полных дур.

— Вы ему тоже нравились.

— Правда? А почему же он не говорил? Он был такой классный.

Ньюсон никогда не слышал, чтобы доктор Кларк использовала слово «классный», она словно произнесла его на иностранном языке. В какой-то степени так оно и было, потому что это было слово из ее прошлого, а прошлое, как уже отмечалось ранее, это другая страна…

— Как мало мы знаем, да? — задумчиво сказала доктор Кларк. — Роду Хейнзу не пришлось бы просить дважды. Я бы сдалась без боя.

— В общем, он просил передать привет. Зайдите на сайт Friends Reunited, он там. Передайте ему привет.

— Ой, даже не знаю. Я так закрутилась. Это так давно было. И вообще, я не люблю оставлять свои данные в Интернете.

Но Ньюсон видел, что мысли доктора Кларк были уже далеко. Словно не было всех тех лет и в эту комнату вернулось прошлое.

Собравшись с мыслями, доктор Кларк взяла копии всех своих заметок по делу, которые передала Ньюсону в аккуратной папке.

— Боюсь, вы здесь ничего особенного не найдете. В двух словах, убийца связал мисс Тэтум, нанес ей увечья и исчез, оставив ее умирать.

— Следы насилия были только на лице?

— Да, только на лице. Никаких колотых ран, и он не бил ее телефонной книгой по голове.

— Он разрезал ей губу.

— Да, просто кошмар. Острым ножом, прямой разрез от центра верхней губы до носа, затем разрезанные края были сложены вместе и сшиты.

— Без анестезии?

— Разумеется. В ее крови ничего похожего на обезболивающее обнаружено не было.

— И он хотел, чтобы она видела то, что он с ней сделал.

— Да, это уже относится к вашему ведомству, инспектор, но очень на то похоже.

Да уж, с этим было трудно поспорить. Убийца привязал Энджи Тэтум к стулу и оставил ее смотреть в большое трюмо, стоящее на туалетном столике. Затем он сделал так, что Тэтум не могла увернуться от созерцания своего отражения. Он поставил вокруг все зеркала, которые нашел в доме (а их там было предостаточно). Он оторвал их от дверей платяных шкафов, принес два больших зеркала, висевших у входной двери, отколол зеркальные плитки в ванной и прикрепил их к потолку над головой жертвы.

Затем он склеил веки Энджи Тэтум так, чтобы глаза не закрывались.

— Скажите мне, от чего она умерла, — попросил Ньюсон.

— Обезвоживание, голод, упадок сил. Он знал, что она живет одна, что она не общается со своей ужасной матерью, которая вечно таскалась с ней по телевизионным шоу. Он знал, что всем на нее просто наплевать. Камеры наблюдения зафиксировали, что несколько человек звонили в ее дверь и уходили, не получив ответа.

Быстрый переход