Дональд Уэстлейк. До седьмого пота
Марго повернулась ко мне. – Давай поговорим о морали, – начала она. Я ей не верил! Напустив на себя беспечный вид, я поправил под головой подушку и спросил: – Морали? Какого же рода? – Твоей, милый Родерик. Дай мне сигарету. Я прикурил две, одну отдал ей, пристроив на простыню между нами пепельницу. Как-то, ради смеха, я поставил холодную стеклянную пепельницу ей на голый живот, а она не моргнув глазом ткнула тлеющим концом сигареты мне в ногу. Это случилось еще до того, как я узнал ее получше и научился не терять бдительности. – Мораль, – произнесла она задумчиво, выпуская дым и словно размышляя над смыслом слов. – Что ты думаешь о морали, Родерик? Полным именем она звала меня, когда ей хотелось меня подразнить или рассердить, но я не заглотнул приманку. – Мораль, – отвечал я, пытаясь осторожно выяснить ее намерения, – мораль, по-моему, хорошая вещь. – Да? А как ты думаешь, ты высокоморален, Родерик? У тебя в наличии нравственность? – Примерно на среднем уровне. – Вот как? Родерик, я ведь замужем. – Об этом я осведомлен. – А то, чем мы занимаемся так возмутительно часто, называется адюльтером. Знаешь такое слово? – Что-то слышал. – Это аморально. – И незаконно, – добавил я, все еще пытаясь нащупать суть дела, – но, если ты не забеременела, это наружу не выйдет. – Если ты прелюбодействуешь, Родерик, то ты лишен морали. – Морали должно быть в меру, – сказал я, – всего должно быть в меру. Кроме секса, конечно. – Прекрати. – Прости. – Я переменил позу. Она глядела на меня серьезно. – Умеренной морали быть не может, это просто глупость, – произнесла она. – Прими мои извинения. – Или ты нравствен, или безнравствен. Грешен или невинен. Если грешен – больше вопросов нет: ты аморален. Совершить один грех – то же, что совершить их все. – Это что, твоя собственная теология? – Теология тут ни при чем, я говорю о нравственности. Если ты совершаешь нечто аморальное по какой бы то ни было причине и сознаешь эту аморальность – больше с тобой говорить не о чем. – А как насчет тебя? Без партнера тут не обойтись. – Я это сознаю, Родерик, – она холодно усмехнулась, – и не претендую на высокую мораль. – Здорово. – Если я способна на один аморальный поступок, – продолжала она рассуждать, – я знаю, что способна на любой из них. Все – что угодно, все – что необходимо. А как ты? – Я? – Ты никогда не занимался самоанализом, подозреваю, ты ни разу не задумался о собственных взаимоотношениях с общепринятыми моральными нормами. – Леди, вы выиграли сигарету. – А джентльмен проиграл. – Проиграл что? Она повернулась и села, тыча сигаретой в пепельницу. – Поживем – увидим. – Увидим что? – Насколько ты глуп. – Ну, довольно-таки глуп. – Понятно. Но не слишком ли глуп? – Она посмотрела мне прямо в глаза – страстное лицо, высокие скулы, синие холодные глаза, чувственный рот – какая-то первобытная, до ужаса эротичная красотка. – Ты понимаешь реальные следствия той философской истины, которую я тебе сейчас изложила? Раз свернув с пути истинного, ты должен быть готов к любому аморальному деянию, если потребуется. |
