Я не был голоден. Ранее я съел целых два куска пирога, я знал, что не смогу поговорить с

отцом, поэтому кусок в горло мне не лез. Однако, мама будет беспокоиться, если заглянет

утром в холодильник и увидит лежащие там сандвичи. Поэтому я выложил их на тарелку, налил себе в высокий стакан чай и направился в свою комнату. Постараюсь все съесть до

того, как усну. Если не получится, я сделаю так, чтобы она никогда не узнала, что это не

было съедено.

Я оставил еду в комнате, тихо вышел в коридор, подошел к двери спальни моих родителей

и прислушался. Тишина. Мой папа храпел, но больше этого не делал. Сейчас он так

спокойно спал. Ночами, лежа в своей кровати, я закрывал уши руками, чтобы не слышать

его храп. Сейчас же я очень хотел услышать этот звук. Просто, таким образом, я бы знал, что он еще дышит.

Мое сердце сжалось при мысли, что мой отец больше не сделает ни вдоха. Паника и боль, что пришли с этой мыслью сжали горло, что я не мог вдохнуть. Я отошел от двери и

вернулся в свою комнату, чтобы не беспокоить маму. Закрыв за собой дверь, я оперся на

неё обеими  руками, опустил голову и тяжело задышал.

Я терял его.

Я знал это, и черт, это причиняло адскую болью.

Каждый раз, когда я пропускал это  через себя, я терял контроль над своими эмоциями. Я

почувствовал, как мое тело пробила дрожь, а глаза застилали слезы. И как я собираюсь

жить без отца? Он нужен мне. Он нужен нам.

Я постарался резко вдохнуть и откашлялся, чтобы прочистить горло, затем оттолкнулся от

двери подошел к своей кровати и сел. Я случайно сел на телефон, который прижался к

моей ноги, я решил положить его в карман.

Лицо Мэгги возникло в моей голове, не раздумывая, я снова достал телефон из кармана и

нашел её номер в контактах.

Она ответила после второго гудка.

52

- Алло,-  сказала она мягко.

Было уже поздно, но я знал, что парни все еще сидели у Брэди.

- Ты уже спишь? - спросил я.

- Нет. Я сижу там, где ты меня видел в последний раз, - ответила она.

Я закрыл глаза и представил её сидящей на подоконнике около окна. Погруженную в свои

мысли. В своё одиночество. Она потратила слишком много времени за последние два года, запирая себя внутри. Не разговаривая с другими. Я не хотел думать об этом. Идея её

одиночества причиняла мне боль. Я понимал это, и я хотел бы быть там, с ней, так же как

и она была со мной. Может быть, теперь, я смогу быть ей таким другом, в котором она

нуждается. Просто таким, каким она была для меня.

- У тебя когда-нибудь случались моменты, когда ты не могла дышать? Когда боль была

настолько сильной, что сжимала твое горло и не отпускала?

- Да. Это называется паническая атака. У меня так часто было. Но с тех пор, как я

переехала сюда, у меня они не случались.

Отлично, значит, я не сошел с ума. Все было хорошо.

- И как ты справлялась с ними?

Она вздохнула.

- Сначала, у меня не получалось. Однажды, я упала бездыханной, в обморок. Но я

научилась думать о том, что делало меня счастливой. Что давало мне покой. Я отказалась

от мысли, что боль контролировала меня. И выбраться из этого было проще, и дышать

тоже.

Она успокоила меня. Она была единственной из тех, кто дал мне покой за столь долгое

время.

- Ты боишься закрывать глаза по ночам? - спросил я её.

- Да. Потому, что я знаю, что кошмары вновь придут. Они всегда приходят.

- Я тоже. Я боюсь, что он завтра  не проснется, - ответил я.

Секунду она молчала. Мы сидели и слушали дыхание друг друга. Странно, но этого было

достаточно.

- Однажды, это случится, Уэст.