Доминико. Лишь сейчас Хилари поняла, что слишком предвзято относится к Генри, и устыдилась своих подозрений. Ведь он же говорил, что ей предстоит взять на себя роль матери его сына, но она легкомысленно не придала этому значения, вбив себе в голову совсем другие мысли. Хилари стало стыдно. В самом деле, с чего бы это Генри Тренту проявлять интерес к гувернантке! Какая же она дура! Да такому мужчине достаточно лишь пальцем поманить, и любая женщина падет к его ногам!

— Я понимаю, что вам будет трудно выполнять свои обязанности в полном объеме, пока вы не поправитесь окончательно, — непринужденно заметил Генри, нажимая на педаль газа. Тем не менее Доминико начнет исподволь к вам привыкать, что весьма полезно для общего успеха. Пока все идет довольно хорошо.

Автомобиль начал набирать скорость. Хилари глубоко вздохнула и молча кивнула, не оправившись от стыда за свои греховные домыслы.

— До виллы мы доберемся за два часа, — покосившись на ее покрасневшее лицо, сказал Генри, — а вы, как я полагаю, до смерти проголодались. Пожалуй, мы заглянем по пути в один уютный трактир: там чудесно готовят!

Тонкий запах его лосьона и мужская агрессивная аура, заполнившая салон, пробуждали в Хилари совершенно неуместные ощущения, почти животные инстинкты. Поймав себя на этой мысли, она расправила плечи и постаралась успокоиться. Это пустяки, убеждала она себя, любая женщина на моем месте отреагировала бы точно так же. Просто рядом со мной сидит зрелый мужчина в самом расцвете сил, и у меня сработал естественный инстинкт, ответственный за продолжение человеческого рода. Все нормально, не нужно волноваться.

— Может быть, лучше отложим обед до вашего дома? Я перекусила в полете.

— В самолетах кормят консервами и полуфабрикатами, разве это еда? — Генри поморщился, походя разрушив приятное впечатление Хилари от отведанного в салоне первого класса угощения. — К тому же я не завтракал и проголодался, у меня, как говорится, сосет под ложечкой, пора заморить червячка. Забавное выражение, не правда ли? Сразу и не сообразишь, как лучше его перевести на французский. Или вот еще — «откинуть копыта», «пойти по миру».

Хилари сообразила, что он желает разрядить обстановку.

— Я хочу, чтобы Доминико понимал такие обороты, — продолжал Генри. — Он хорошо говорит по-английски, но ему нужно освоить простой разговорный язык. Я не хочу, чтобы он выражался фразами из учебников. Согласны? Чересчур книжная речь кажется постной.

— Вы правы.

— Скажите, а почему вам дали такое имя? — неожиданно поинтересовался Генри, глядя прямо перед собой.

Хилари совершенно не хотелось обсуждать с ним этот вопрос. Ей вообще предпочтительнее было бы уклониться от разговоров на личные темы с этим большим и пугающе привлекательным мужчиной. Но это может показаться странным в сложившихся обстоятельствах, подумала она, и заставила себя ответить:

— Так решил отец.

Самой Хилари собственное имя не нравилось — Генри догадался об этом по ее интонации.

— А чем занимается ваш отец сейчас? Он не жалеет, что уехал из Англии?

— Папа умер полтора года назад. — Хилари резко замолчала, удрученная неприятными воспоминаниями.

— Простите, я не хотел огорчить вас, — упавшим голосом сказал Генри, сожалея, что затеял этот разговор.

Хилари проглотила слезы и передернула плечами.

— Вы не виноваты, в жизни такое случается.

Она, разумеется, умолчала, что отца подкосило известие о ее преждевременных родах. Сама Хилари долго и тяжело болела и не смогла вылететь в Австралию на похороны.