– А что такое? – взвился голос моментально проснувшейся заинтересованностью.

– Теть Аль… Вы мне денег взаймы можете дать?

– Денег? А сколько?

– Ну, я не знаю… Сколько можете…

Пауза. Тишина в трубке. Сонное сопение.

– Так это, Сань… Я в отпуск на Мальдивы собираюсь, сама понимаешь… Завтра утром уже улетаю…

– Значит, не можете?

– Не, Сань… А у матери твоей что, денег нет? Неужели бизнес медным тазом накрылся?

Опа, а вот это уже конфуз! Как говорилось в кино про Штирлица: никогда он не был так близок к провалу! Вон сколько тети-Алининых эмоций ее неожиданная просьба за собой повлекла, целый букет из любопытства, злорадства да потаенной надежды на покрытие бизнеса медным тазом. Правильно мама про нее говорила – эта Алина, мол, из той породы людей, которым своего собственного счастья всегда мало, им обязательно надо, чтобы у соседа корова сдохла. Она ж маме тут же перезвонит, чтобы в своих надеждах удостовериться!

– Да нет, что вы… Просто я… Я сама у вас хотела… Извините, теть Аль. Только вы маме не звоните и про мой звонок не рассказывайте, ладно?

– Да с чего это я вдруг ей звонить кинусь? Больно надо…

– Спасибо, теть Аль. Простите, что разбудила.

– Да ничего…

Услышав спасительные короткие гудки, в изнеможении опустила вниз руку с телефоном. Идиотка, какая же она идиотка! Конечно, Алина тут же маме перезвонит! Хотя… Может, и не станет. Они вроде давно уже в дружеской конфронтации находятся. Помнится, мама рассказывала, не поделили чего-то. А чего именно, сейчас и не вспомнить. Но точно приключились меж ними какие-то издержки женской дружбы-вражды.

Нет, как она сразу о том не подумала, что маминых знакомых надо из списка потенциальных кредиторов исключить? А с другой стороны, где таких знакомых найдешь, кто бы ее маму не знал? Если только среди своих, институтских поискать…

Никогда она еще так не спешила на занятия, как в это утро. Тем более был последний учебный день – потом сессия начнется, и никому до ее проблемы дела не будет. Хотя и не факт, что сегодня такие желающие найдутся. Хоть бы Поль сегодня пораньше на занятия притащилась, а то у нее вечная привычка опаздывать!

К счастью, Поль оказалась в аудитории – посиживала себе на привычном месте, то есть в самом последнем ряду, таращилась в зеркальце, разглядывая по очереди то один намалеванный глаз, то другой.

– Слышь, по-моему, я на правый глаз больше туши извела… – задумчиво проговорила Поль, не поворачивая головы, – буду сегодня на всех зырить, как циклоп…

– Привет, Поль!

– Привет, привет… А ты чего такая запыхавшаяся?

– Да я торопилась… У меня к тебе дело, Поль…

– Посмотри на меня, Сань! Сильно заметно, что правый глаз больше левого накрашен?

– Ой, да какая разница! – плюхаясь рядом с ней на скамью, проговорила она сгоряча. И не подумав.

Именно, не подумав! Да разве можно в такой ответственный момент ляпать подруге что-нибудь подобное? Вон как уставилась на нее – сейчас изойдет обидой.

– А по-твоему, нет никакой разница, да? И накрашенная – страшная, и ненакрашенная – страшная, да? Ты это хотела сказать?

Ну все, понесло… Сейчас ей, как бабушка Анна говорила, хоть кол на голове теши, а пока скороспелую обиду не переживет, к нормальному диалогу не вернется. Комплекс у нее такой – везде ей насмешка над ее внешностью мерещится. Далась ей эта внешность, ей-богу! Ну не дал бог красоты, и ладно… Зато, как раньше говорили, душа хорошая…

– Поль, да вовсе я ничего такого… Чего ты с пол-оборота заводишься? Я еще понимаю, если б кто другой тебя обидеть покусился… А я…

– Так потому вдвойне и обидно! Ты ж на моей стороне баррикады должна быть, а от тебя сроду комплимента не дождешься!

О как! Ей еще и комплименты вдруг затребовались! До маразма далековато, но комплекс уже крепчает! Ладно, относительно комплиментов запомним на будущее.