* * *

Четвертое июля 122 года. Два часа ночи. Остейзия. Королевский тракт на Глор. Постоялый двор «Весёлая вдовушка».

Однорукий старик, владелец постоялого двора пересчитал монеты полученные от очередного постояльца и тихо пробормотал себе под нос:

— Да чтоб тебя, очередной скупердяй! А еще блахородный! Откуда только такие берутся! Этак, я еще лет пять буду копить деньги для этих кровопийц из храма Растуса Великого. Эх, была бы жива моя Фирка!

Вспомнив безвременно почившую жену старик разом погрустнел и хотел было идти к себе, как дверь его постоялого двора распахнулась и на пороге появился высокий мужчина закутанный в дорогой дорожный плащ.

— Уважаемый, — обратился он к старику, — я ищу моего друга. Пожилой мужчина со шрамом на лице. Он должен был остановиться на этом постоялом дворе.

— Не извольте беспокоиться, господин. Тут ваш друг, где ж ему еще быть-то? Только что снял комнату наверху и ужин заказал. А вы чего изволите?

— Ничего, спасибо. Вот тебе за беспокойство, — с этими словами мужчина протянул старику несколько монет. Приняв деньги и мельком взглянув на них, старик расплылся в подобострастной улыбке.

— Спасибо, добрый господин, позвольте показать комнату вашего друга! — с этими словами он живо схватил оплавленную свечу в медном подсвечнике и поковылял наверх, мужчина шёл за ним.

— А вот, значит и комната вашего друга.

— Спасибо, уважаемый. Можете быть свободны.

— Вам спасибо, добрый господин, если что нужно, так вы меня покличьте, покличьте. Я завсегда готов услужить хорошим людям.

— Хорошо, иди.

Дождавшись, когда старик трактирщик уйдёт, крепко сжимая в кулаке «целых десять имперских талеров» Игнатий вежливо постучал в дверь.

— Ваша Светлость, вы спите? — услышал Гюнтер голос Игнатия и отворил дверь.

— Входите, — промолвил Гюнтер, дождавшись когда незваный гость зайдет, он закрыл дверь и сказал:

— Вынужден вас огорчить. Мне не удалось выполнить ваш заказ. Но видят боги! В том нет моей вины!

— Полно вам, герцог. Я тоже был на том приёме и видел, как бесчестно с вами поступили! Вы стали жертвой чужого злонравия. Но я здесь не за тем чтобы сокрушаться падению нравов среди благородного сословия.

— А зачем же, позвольте спросить.

— Хочу дать совет симпатичному мне человеку.

— И какой же?

— Дорогой герцог, что вам сейчас делать в этом вашем Хикори? Отправляйтесь лучше прямиком в столицу.

— Очень интересный совет. И зачем мне ехать в столицу империи?

— Вы же знаете где находится головная контора фуггеровского банка? — дождавшись утвердительного кивка Игнатий продолжил, — вот и отправляетесь прямиком туда.

— И что, позвольте просить, мне там делать?

— Просто обратитесь к любому дежурному кобольду, они будут знать, что делать. Дальше всё будет зависеть от вас. И если удача и боги будут на вашей стороне… я получу эти доспехи.

* * *

Первое сентября 122 года. Магнум-плаза, столица Империи, головная контора фуггеровского банка, 8 часов утра.

Бых Ы считал себя неудачником. На самом деле, по меркам остальных кобольдов, он и был неудачником. Посудите сами: Бых Ы было уже за семьдесят, а он всё еще работал на волосатых дылд. Позор! Все его сверстники, ну те, кто выжил, конечно, давно имели собственные шахты в Алых горах и завтракали золотом, обедали вольфрамом, ужинали платиной, а на праздники вкушали трансурановые элементы.

А что Бых Ы, спросите вы? А Бых Ы перебивался с железа на свинец.