Обрадовавшись слову «отпуск», Меченый, Стрелок и остальная братва, решили оттянуться на полную катушку. Милицейским нарядом на теплоходе не пахло, хотя две-три фигуры в форме их, конечно, не испугали бы. Для начала Стрелок зашел в радиорубку, продемонстрировал «пушку» внушительного калибра.

— Мы здесь малость погудим. Если, не дай Бог, пришлют кого-то наводить порядок, с тобой разобраться успеем. Предупреди капитана и остальных, чтобы в эти игры с нами не играли. Будете сидеть тихо, никто вас не тронет.

ТОСТ ЗА ЛЮБОВЬ

Несколько белых этажей плыли в темноте, как в безвоздушном пространстве космоса — невесомые, сияющие. Отблески на воде казались не отражениями, а странными шлейфами — воздушный корабль выбрасывал их в пустоту. Никому из сторонних наблюдателей не могло прийти в голову, что за этой тихой картиной почти астрального полета скрываются животный страх, боль, разгул бессмысленной жестокости.

Молодожены заперлись в каюте. У Ларисы пропало всякое желание даже вспоминать о шампанском, шоколадных конфетах. Она прислушивалась к звукам и обрывкам разговоров, со страхом ожидая продолжения разыгравшейся за обедом сцены.

— Как по-твоему, кто эти люди? — спросила она мужа, как только они очутились в каюте.

— Откуда я знаю. Таких сейчас пруд пруди.

— Какой кошмар. Столько мужиков и ни один не вмешался.

— Один-то как раз попробовал. А по-твоему и мне следовало сунуться, чтобы заработать сотрясение мозга?

— Не знаю. Честно говоря, я с удовольствием сдала бы билет обратно.

Почти четыре часа прошло после окончания обеда.

Никаких криков и шума не доносилось ни снизу, ни сверху. Слышны были голоса отдыхающих, женский смех. Жизнь на теплоходе, похоже, вернулась в нормальную колею — все словно сговорились забыть досадный инцидент.

— По-моему, мы одни сидим взаперти, — заметил Сергей.

Он отпер дверь и выглянул на палубу.

— Народ тусуется.

— Хочешь, иди. У меня нет настроения.

— Все равно через полчаса идти на ужин.

— Может, возьмешь мне в каюту? Скажи, что я плохо себя чувствую.

— Ничего не надо говорить. У нас нет никакой миски куда я мог бы скинуть еду?

— Нет.

— Ладно, заберу с тарелкой.

— Наверно, я пойду с тобой. Боюсь оставаться одна.

— Я ненадолго. Ключ беру с собой. Никому не открывай, что бы тебе ни говорили. Эту дверь не так легко сломать. Хотя я не думаю, что дело дойдет до этого. Если судить по взятым темпам, они давно нажрались и благополучно дрыхнут.

Сергей натянул свитер и вышел из каюты. Вода, берег и небо с трудом различались в темноте. Нарядно одетые люди прохаживались по палубе, следили за фосфоресцирующей пеной, опершись на перила.

Он направился к лестнице, чтобы подняться этажом выше. И вдруг через щель в плохо прикрытой двери увидел на полу одной из кают лицо, искаженное гримасой боли. Он не мог увидеть, что делается внутри, но по звукам можно было догадаться — лежачего били ногами. Сергей невольно замедлил шаг. Голова дернулась и пропала из виду.

Поднимаясь по лестнице, он чувствовал себя вымазанным дерьмом с головы до пят. Ощущение собственной трусости, беспомощности было острым и унизительным. Оставалось утешаться хотя бы тем, что он не юркнул, как мышь, обратно в каюту, а все-таки идет туда, куда собирался.

«На первой же остановке, надо сходить с вещами, — подумал он. — А потом требовать, чтобы вернули деньги за билеты. Сумма очень даже не слабая. На Западе компания еще заплатила бы неустойку, а у нас дай Бог, чтобы свои вернули. Начнут волокиту на три года.