Почему не требуется лицензии на импорт «сникерсов» — вот это натуральная отрава.

Большинство членов комитета устроилось в креслах поудобнее и не высказывало никаких признаков недовольства. Камеры накручивали метры пленки.

— Я объясню, зачем это нужно. Чтобы создать монополию, чтобы уничтожить одних производителей в интересах других.

— Так за чьи интересы ратует наш уважаемый собрат? — произнес Фильченко, скрестив на груди руки и подняв глаза к потолку.

— Отечественной промышленности — раз, отечественного потребителя — два, — уверенно парировал представитель либеральных социалистов. — И государства — оно недополучает налоги.

— Из этого спирта гонят подпольную водку, — заявил, Фильченко.

— А спирт, который течет через Польшу и Белоруссию? — Малофеев стал обходить длинный стол, подбираясь к оппоненту. — Святая водичка? Потому что ты лоббируешь интересы мафии!

— Успокойтесь в конце концов! — председательствующий поднялся с места, чтобы преградить разъяренному депутату дорогу.

— И передай своим хозяевам, чтобы сбавили обороты — не надо держать других за мальчиков для битья!

— Спирт, который идет транзитом через Белоруссию, оформлен в полном соответствии с требованиями, — доложил правительственный чиновник.

— Это вообще не твоя компетенция, — набросился на него Малофеев. — Нашелся мне — разносторонний специалист. Ты в собственном жилищно-коммунальном дерьме сперва разберись.

— Объявляется перерыв, — нежно обняв Малофеева, председатель оттеснял его назад. — Попрошу всех освободить помещение.

Для репортеров день уже, можно сказать, не пропал даром — это было написано у каждого на лице.

— Тебе-то зачем. Ты с завязанными глазами здесь проскочишь. Посиди лучше в обнимку с рацией, вдруг они еще чего-нибудь надумают.

Солнце медленно угасало, но видимость держалась отличная. Зная, что отходить после фейерверка придется в темноте, Комбат старался запомнить каждую мелочь: щербину, выступ, щель, чтобы просунуть пальцы, точку опоры, чтобы оттолкнуться.

Все подробности маршрута невозможно удержать в голове, они должны отложиться на подошвах ботинок и кончиках пальцев, на коленях и локтях.

— Жалко, камеры нет, правда, Иваныч? Или «мыльницы» на худой конец. Нащелкать ночью на память картинок — все натуральное, без спецэффектов.

— Не расслабляйся, парень. Когда ноги унесем, тогда будем о камере жалеть.

Почти на самом верху напарник Рублева сорвался — камень вывернулся из-под ноги. Пролетел Крапива немного — метра четыре, но крепко стукнулся правым боком. Комбат помог ему встать на ноги.

— Все хоккей. Двигаем дальше.

— Да не гони ты. Руки-ноги целы?

— Я ж сгруппировался, — гордо заявил Крапива. — Жалко, стекло треснуло.

Когда он снял очки, одно из стеклышек рассыпалось на мелкие кусочки.

— Особенно ночью они бы тебе пригодились, — Комбат похлопал напарника по спине и заметил, как тот поморщился.

— Все-таки болит?

— Ладно, Иваныч, мы ведь не в санатории для туберкулезников.

«Поглядим, как ты будешь возвращаться, — подумал Рублев. — В случае чего, останешься в палатке.»

Очевидно Крапива догадался, что ему светит, и обратный путь, стиснув зубы, проделал с рекордной скоростью.

В ожидании их возвращения Шерп в десятый раз пересматривал амуницию.