Изменить размер шрифта - +
Быстро подтолкнув битую, ободранную, хуже, чем со свалки «Ниву» вплотную к валуну, Комбат крикнул:

— Крапива, ко мне! Остальные сзади.

Вместе с Крапивой они высоко задрали передок, остальные вкатили машину на валун, откуда она скатилась своим ходом, заодно перевернувшись. Ударила еще одна ракета — сорвавшийся с высоты камень угодил Шерпу в голову.

Комбат чертыхнулся.

— Поднимайте осторожно. Голову придержать!

Они с Крапивой тем временем поставили машину на колеса. Молочная заводь тумана виднелась совсем близко — непроглядная, спасительная. Там можно будет ехать с черепашьей скоростью…

Наконец, они окунулись в нее. Крапива даже открыл рот, чтобы наглотаться вволю этого молока второго рождения, лишенного вкуса и запаха.

Начинало понемногу светать.

 

ЕЩЕ ОДИН СВИДЕТЕЛЬ

 

Старший следователь не относился к числу любителей маскарада. Но его темно-серый рабочий костюм с тусклым галстуком явно не годился для визита в ночной клуб.

Выбирал Вельяминов долго и щепетильно. Такое отношение к одежде осталось с детства — он всегда донашивал вещи старшего брата и с завистью смотрел на сверстников надевавших «новье».

Потом он стал сам достаточно зарабатывать и мог уже покупать одежду в магазине. И тут обнаружил в себе два противоположных чувства. С одной стороны, ему казалось кощунственным тратить большие деньги на шмотки, с другой — он дотошно относился к каждой мелочи: подкладке, пуговицам, качеству швов.

Вот почему Вельяминов пребывал в состоянии постоянного недовольства своими брюками, ботинками, плащом.

Даже сейчас, когда от него не требовалось никаких затрат, он долго перебирал пиджаки на вешалках. Одни выглядели слишком претенциозными, другие, наоборот, — безликими, третьи — с огромными лацканами — давно вышли из моды, Он досадовал на себя за то, что столько времени не может определиться. Наконец, схватил темно-синий костюм свободного покроя с шелковой подкладкой и вместительными внутренними карманами на пиджаке. Вытянул галстук из яркой разноцветной кучи.

По-хорошему полагалось пройтись перед зеркалом, пообвыкнуть. Приноровить к одежде походку, осанку.

Без такой тонкой «доводки» Вельяминов мог сегодня обойтись — он ведь не яркую майку рейвера надевал и не лохмотья бомжа. Да и не собирается он выдавать себя за кого-то другого. Скромное желание не бросаться в глаза праздной публике.

Он набрал 4-42 из фойе ночного клуба.

— — Где вы, у входа? Одну секунду.

Человек с того конца провода появился, конечно, не так скоро, но в пределах минуты. Вельяминов однозначно определил его как бармена, даже не анализируя логики своей догадки. Бывают люди, у которых род занятий отпечатан на лице.

— Со мной, — отмахнулся бармен от дежурного.

Вельяминов попал в странный мир желтого, густого как патока света, кактусов, монотонно-ритмичной музыки. Африканские маски глядели со стен пустыми глазницами. Раскрашенные личины выражали самые разные чувства: ярость, злорадную насмешку, отрешенный от суеты покой, буйное веселье. Некоторые были масками животных. Вельяминов узнал тигриную по черным полосам и клыкам, маску антилопы по рогам и лошадиным ноздрям. А вот птичья голова с хищным клювом.

— У нас строгие правила насчет входа, — сообщил бармен. — Иначе трудно удержать марку. Я тут никого не провожу и не вывожу. Это единственный раз, в виде исключения.

Публики было предостаточно — на первый взгляд «Калахари» не производил впечатление закрытого клуба «для своих». Наметанным глазом Вельяминов отметил в каждом зале одного-двух человек, которые ненавязчиво наблюдали за порядком. Посетители развлекались вполне пристойно и даже деловито.

Быстрый переход