— Сам знаю кроме чего, — оборвал шеф.

Первым ему попался труп Жоры. Рублев тоже оглядывался с некоторым интересом: он еще не видел поле боя при более или менее нормальном освещении. Вон закопченная бочка, вон «шкаф» со скрюченными пальцами и остекленевшими глазами.

— Смотрите гильзы, — приказал шеф.

Сам он, заложив руки за спину, прошел помещение из конца в конец. Возле стены уже натекла большая лужа, от которой шел пар. Горячая вода добралась до пятна не успевшей засохнуть крови и понемногу насыщалась красным.

— Если это люди Алишера… — скрежетал зубами шеф.

— Выходит, они пользовались только «Макаровыми», — сообщил один из парней.

Комбат тоже поднял собственную гильзу, подержал ее на ладони. В бетонном мешке подвала гильза успела остыть, а вот пистолет в тепле, возле тела до сих пор сохранял остатки боевого пыла.

— Дай-ка сюда, — шеф сощурился на россыпь гильз. — Все от одной пушки. А ну, Иваныч, выскажи свое веское мнение.

— Так и есть. Стопроцентной гарантии не дам, но девяносто — пожалуй.

— Сто процентов оставим для Господа Бога.

Шеф постепенно проникался мыслью, что потерял на ровном месте четверых.

— А ведь этих пидарасов не застали врасплох. Смотри сколько настреляли… Кстати, что там у тебя с собой?

— «Макаров», — не дрогнувшим голосом ответил Комбат.

— Покажи.

Взявшись за ствол, Комбат вежливо протянул пистолет рукояткой вперед.

— Ладно, — отмахнулся шеф. — Еще обидишься.

— Чтобы кто-то из людей Алишера притащился сюда в одиночку… — с сомнением оттопырил губу один из ребят.

— Есть у него такой. Ничего, тварь, я тебя похороню.

— Что с ними делать? — спросил водитель, который с самого начала аккуратно отводил глаза от трупов.

— Возить по Москве все это добро я не собираюсь.

Тут в подвале мощная вытяжка. Слей ребятам бензина. А вы их поодиночке в бочку — и палить. Если по одному, дым успеет вытянуть. Этих кусков дерьма Жора сам набрал, я бы близко таких не подпустил. Ладно, мы поехали.

Половину дороги шеф молчал. Наконец, прокашлялся:

— Придется тебе еще на денек задержаться. Не люблю когда висит долг.

— Может еще раз все осмотреть в подвале, — предложил Комбат.

— Мы ж не менты, чтобы год следствие тянуть. Кроме Алишера некому. Знаю, что ему пришлось не по нраву. Жорина команда стала тут потрошить тех, кто приторговывал «экстази».

— Это что, наркотик новый?

— Отстал ты от жизни, Иваныч. Что в наше время катило? «Анаша, моя душа». А сейчас один героин чего стоит. Да еще куча таблеток на любой вкус: «винт», «экстази»… Так вот — люди Алишера держат под крылом всю торговлю этим дерьмом по нашему району. В свое время был уговор, с тех пор я этих барыг не трогал. Но Жора каждый раз кипятком ссал: как это на его территории торгуют вовсю, а он с этого ничего не имеет.

— Может он и прав был.

— Я бы подтвердил, что он прав, если б там валялся труп Женьшеня.

— Китаец?

— Рязанский хлопец, человек Алишера. Раньше члены отрезал у трупов. Алишер еще смеялся: не знаю что он с ними делает — маринует в банках или в настойку кладет вместо женьшеневого корня? Теперь остепенился, больше дуростями не занимается. Но рука твердая.

— Женьшень, — повторил Комбат.

— Завтра попробуешь его достать.