|
Но заплатят они только в том случае, если никто не сумеет назвать его имя. Купцы согласились. Работа шла споро, и вскоре церковь была построена. Тогда купцы засуетились, никому не хотелось платить такие большие деньги, а имени строителя так никто и не узнал. Тогда к дому богатыря подослали подмастерья. Он подкрался под окно и услышал, как жена строителя, укладывая ребенка, в песенке упомянула имя Олева. Подмастерье все рассказал купцам. Те радостно поспешили на стройку, где богатырь уже устанавливал на шпиле колокольни крест. «Олев! Скоро ли строительство закончится?» – спросили они. Услышав свое имя, богатырь вздрогнул, сорвался с лесов, упал и разбился. Как только тело его соприкоснулось с землей, то превратилось в скелет, а изо рта его вылезли жаба и змея. Их и сейчас можно увидеть около церкви. В честь строителя церковь и назвали Олевисте.
– Трогательный рассказ. – Пока длилась легенда, Андрюха с прищуром глядел на Таню. Та старалась отвечать ему тем же, но не выдерживала, отводя глаза. – К чему все это? – К обещаниям. В этом городе к ним прислушиваются. – Марина вздохнула. – Ну, что же, до встречи. – Ой! А куда все пошли? – встрепенулась Натка Михеева. – Мы же так ничего и не увидели. – А что ты хотела бы увидеть? – Марина с удивлением глянула на девушек. – Магазины, – напрямую ответила Натка. Никольская согласно закивала. – Эдик, – подозвала Марина. – Проводи девочек до Виру. Или еще куда-нибудь, куда им захочется. – Хорошо, провожу, – легко согласился Эдик. При этом выражение лица у него было такое, как будто он каждый день с большим удовольствием выгуливает девушек по магазинам. – Мы тоже куда-нибудь пойдем, да? – шепнула Инга Глебу. Мамкин сурово оглядел оставшихся и взял подругу под руку. – Хорошо, в семь часов собираемся в гостинице и идем ужинать, – предупредила Маргарита Викторовна. Айк привычно вскинул руку с часами к глазам.
– Давай сбежим от них, – прошептала Инга. Глеб хмуро посмотрел по сторонам. Его не радовал этот сумрачный каменный город. Но делать было нечего, впереди пять одинаковых дней. И они пошли куда-то туда, куда Эдик увел Наток. Там должен был начаться нормальный город, не прикрытый по самые брови красной черепицей. – Не нравится мне Таллин с его легендами, – пробормотал он, зябко поежившись. – Там черти, здесь неверные жены. И все-то у них умирают. А с Олевом почему они так поступили? Им человек вон какую церковь отгрохал, а они для него пары мешков золота пожалели. – Сам поставил такое условие, – тихо заметила Инга. – Надо жену Олева ругать за болтливость. – А горожане такие честные, полезли к нему в дом чужую песню слушать! – стал заводиться Глеб. – Но это же сказка! – Инга погладила Мамкина по плечу. – Все равно неправильно. Человек им дело сделал, а они его за это убили. – Он сам упал с крыши. И нисколечки его не жалко. Это же ясно, что ему черт помогал, иначе он сам не смог бы такую церковь высокую поставить. И правильно, что люди его убили, не то беды начались бы. А так – смотри, как все вокруг мирно и красиво. – Во всем-то у них черт виноват, – ворчал Мамкин, увлекая свою девушку дальше от Старого города. – Словно у него где-то поблизости собственная резиденция. – А мне здесь нравится. – Инга снова погладила Глеба по плечу. – А ты тоже считаешь, что люди не умеют держать свое слово? Мамкин глянул на Ингу. |
