— А Лоуренс?

Она удивленно захлопала глазами:

— Да. И Лоуренс тоже.

— Техого еще жив, — сказал я. — А вот Лоуренс наверняка мертв.

Она неспешно опустила бумаги на стол. Уставилась на меня. В воздухе повисла ощутимая напряженность.

— Никак не пойму, к чему вы это говорите, — произнесла она.

— А вот к чему: Техого для них свой человек. Они приехали и забрали его, чтобы он не проговорился. Но ничего плохого они ему не сделают.

— «Они», — сказала она. — Какие еще «они»?

— Его товарищи.

— У Техого никаких товарищей не было. Никого у него не было. Если хотите знать, я думаю, что его забрали солдаты. Решили, что он видел что-то лишнее.

Я недоверчиво щелкнул языком:

— Техого — потерпевший? Почему вам так упорно хочется верить в его невиновность?

Она улыбнулась, но не потому, что мои слова ее позабавили.

— Вы всегда недолюбливали Техого, — проговорила она с расстановкой. — У вас с давних пор был на него зуб.

— Неправда.

— Простите, Фрэнк, но, по-моему, причина именно в этом. Вы мечтали его выгнать. Мечтали, чтобы он исчез. Не могли найти с ним общего языка. Что ж, теперь его вообще нет на свете.

— Да жив он. Где-нибудь шляется.

— Все-то вы знаете наверняка!

— Я знаю, кто такой был Техого. Он был вор. Я все видел своими глазами. Я и в вас разочаровался оттого, что вы его покрывали.

Все это произносилось с ледяной учтивостью, словно мы беседовали о каких-то отвлеченных материях. В последнее время доктор Нгема и я частенько разговаривали между собой на повышенных тонах. Но на сей раз ни она, ни я не сорвались на крик.

— Этому молодому человеку, — сказала она, — жилось очень нелегко. Очень тяжело. Гораздо тяжелее, чем вам. У него не было никаких возможностей и привилегий, которыми пользовались вы. Разве этот факт для вас ничего не значит?

— В данном случае — нет. Ничего не значит.

— Оно и видно. — Она уставилась в мою сторону, но куда-то вдаль, через мое плечо. — Я смотрю, вы даже представить себе не можете, каково в этой стране быть чернокожим. Для вас реальна только ваша собственная жизнь.

— А разве не у всех так? Человек может прожить только одну жизнь.

— Черные проживают много жизней.

— Какая чушь!

— Да. Для вас это чушь. Для меня — истина. Но мы все равно ни до чего не договоримся.

Она снова склонилась над бумагами, а наш разговор как бы убрала с глаз долой. Так прячут в карман нож. Но этот нож нанес раны нам обоим. К этой теме мы больше не возвращались. Вплоть до отъезда доктора Нгемы держались друг с другом преувеличенно вежливо.

Мария исчезла тоже. Но затем нашлась. Объявилась спустя долгое время после того, как я потерял надежду с ней увидеться. Однажды в ординаторскую явился молодой чернокожий парень со смутно знакомым лицом. Сказал:

— Я могу вас проводить к тому, что вы хотите.

Я не сразу уразумел, о чем это он толкует.

Но вдруг вспомнил, где именно с ним встречался: в деревне за хибаркой Марии, когда приезжал туда ее разыскивать. Этот парень переводил мои слова, когда я обещал вознаграждение за любую помощь.

Отправиться с ним немедленно я не мог из-за дежурства. Лишь через несколько дней смог развязаться с делами и выкроить время для поездки. Я заехал за ним в деревню на своей машине, и мы двинулись в путь. Он стеснялся меня, но дорогу указывал уверенно. С его лица не сходила лучезарная улыбка. Ехали долго, по немощеным дорогам — паутиной проселков, отходящих от автострады.