В итоге, засмотревшись, я чуть не пропустила момент, когда понадобился мой резерв. А потом все стало туманным и непрозрачным, и голос Шона скомандовал:

– Кристаллы в руки и по местам!

Сначала вернулись звуки – лязг, грохот ударов, скрежет, крики, визг, звон мечей… а потом расступился туман. Подо мной шел бой… Да, Шон не ошибся со временем. Но где, где в этой сумятице, этом месиве мой отец?

«Бель, правее! Видишь воина с огрызком белого плюмажа на темном шлеме?» – пришла мысль Ара.

Вижу! Каждый взмах меча, каждый шаг, каждое движение… Да, это он! Папа! Сердце кольнуло и заныло, на глаза навернулись слезы, мешая смотреть… Сердито смахнула их рукавом, уставясь на то, что происходило внизу.

Я видела отца в полупрофиль со спины. Хотелось бы лицо… ну, может, повернется? А если и нет, посмотрю потом записи с других точек. Почему он припадает на одно колено – ранен? Король Сирил дрался со здоровенным орком, вооруженным гигантской шипастой дубиной. Больше на ногах вокруг никого не было – только трупы, трупы, трупы с темной, чуть зеленоватой бугристой кожей. Горы тел. Перемазанные кровью, с отсеченными конечностями, вспоротыми грудными клетками и животами. Я впервые видела чистокровных орков не на картинке в книжке – жуткие какие! Сирил поскользнулся в луже крови под ногами и упал на одно колено – я до боли прикусила губу, чтобы не закричать. Взмах окованной железом дубины – отец, перекатываясь, ушел из под удара, вскочил на ноги – и следующий удар принял на меч. А потом, прыжком приблизившись к орку, всадил кинжал в грудь через прореху доспеха. Две фигуры приникли друг к другу, почти слившись. Упала на траву, вывалившись из разжавшихся пальцев, шипастая дубина. Внезапно сзади появились еще двое орков. Один кинулся вперед, занося меч… Отец же не успеет обернуться и закрыться от удара! Неужели все вот так и кончилось? Так он и погиб? И тут послышался рев. Рык дракона слился с гулом пламени, ударившего сверху. Вот только там, куда оно попало, отца уже не было. Я хорошо разглядела, что за миг до того, как сверху упала стена темного огня, и отец, и навалившийся на него орк исчезли…

Ошарашенные, прижавшись друг к дружке, мы сидели на большом валуне. Шон был бледнее зимней дохлой лягушки. Только россыпь мелких рыжих веснушек поверх белой до синевы кожи. Зрачки сужены. А на губах, в которые я пыталась впихнуть горлышко фляги со сладкой тайрой, дурацкая счастливая улыбка. Ага, как же, опыт гения удался! Только вот сейчас этого гения самого срочно откачивать надо, чтоб копыта ненароком не отбросил.

– Шон, пей! Как придешь в себя, поговорим обо всем и сравним записи!

Вдохновленный перспективой увидеть что то новое, Шон присосался к фляге. Мы молчали. Говорить не то что б не хотелось… после того, что мы видели, это казалось просто невозможным. Слов для описания не было. Просто не существовало в природе.

Я притянула к себе Ардена, глаза которого подозрительно блестели. Ну конечно, он же был тут и сейчас снова провалился в тот день. Поцеловала в лоб, потом в безупречный нос, на котором отроду веснушек не водилось, а потом приникла к губам, заставляя выплыть из воспоминаний десятилетней давности и вернуться ко мне – любящей, желающей, ждущей. Легонько укусила за нижнюю губу, потом заставила приоткрыть рот, делая поцелуй глубже, интимней… и он ответил, обнял меня, прижал к себе. Через пару минут, когда мы разорвали поцелуй, изумрудные глаза сияли – Ар вернулся.

Посмотрела на Шона – тот копался в нашей сумке, доставая нарезанный хлеб в придачу к куску мяса, который уже торчал у него изо рта.