|
Каждый раз, узнав что-то новое, тут же летел к учителю, где бы тот ни был, и второпях делился полученными сведениями. «Чем больше ты выучишь, тем скорее поймешь, как мало на самом деле ты знаешь» - посмеивался этот пожилой человек. По своей собственной инициативе Тао Чьен решил овладеть такими китайскими наречиями, как мандарин и ходившее в городе Кантон, потому что уж очень ограниченным оказался диалект его родной деревни. Впитывал знания от своего учителя столь быстрыми темпами, что старик, как правило, шутя, обвинял юношу в краже личных мечтаний, хотя эта страсть к обучению, в конце концов, облагораживала последнего. Делился с молодым человеком ровно стольким, сколько он сам хотел выяснить, и не только по медицинским вопросам, но также и по другим аспектам из своего далеко не полного запаса познаний и утонченной культуры. Добродушный от природы, наставник, однако, был способен к строгой критике. И в том, что касалось силы, отличался требовательностью, потому что, как сам любил говорить, «у меня уже нет достаточного количества времени, и в другой мир я не могу унести с собой все то, что знаю сам, кто-то и здесь должен найти соответствующее применение сведениям после моей смерти». Тем не менее, что касается познаний, также предупреждал ученика и о ненасытности, которая способна взять вверх над человеком, равно как и обжорство или похоть. «Мудрец ничего не желает, не судит, не строит планов, его разум всегда открыт, а на сердце покой», - утверждал учитель. Когда подмастерье своим поведением не оправдывал эти слова, то бранил его с таким выражением печали на лице, что Тао Чьен лучше бы предпочел наказание плетью, но подобная практика шла вразрез с темпераментом «чжун и», ведь старался никогда не допускать ситуаций, в которых его поступками и действиями руководил бы гнев. Единственные случаи, в которых церемонно ударял юношу бамбуковой палочкой, без раздражения, хотя и со всей твердостью поучительного духа, бывали тогда, когда без малейшего сомнения был способен доказать, что его подмастерье подвергся искушению игрой либо провел время с женщиной за деньги. Обычно Тао Чьен запутанно рассказывал произошедшие на рынке истории, вместо чего, по правде говоря, делал ставки в игорных домах, противостоять притягательности которых оказывалось совершенно невозможно, либо прибегал к краткому утешению, что только и мог получить студент на руках некой дамы во многих борделях. Его хозяин не замедлил разоблачить молодого человека, потому что, если бы проигрался, то не смог бы объяснить, из какой суммы вернул деньги, а если бы выиграл, то вряд ли сумел бы скрыть свою эйфорию. И даже женщины все бы поняли, лишь уловив запах кожи этого юноши.
- Снимай рубашку, придется дать тебе несколько раз кнутом, посмотрим, может, в конце концов, ты поймешь, сынок. – Сколько раз я говорил тебе, что источники самых худших пороков в Китае – азартные игры и бордель? Предаваясь первому, люди теряют заработанное честным трудом, занимаясь вторым – говорят «прощай» своему здоровью, а то и жизни. С подобными пороками тебе никогда не стать ни порядочным врачом, ни уважаемым в обществе поэтом.
В 1839 году Тао Чьену исполнилось шестнадцать лет, и в то же время разразилась война за опиум между Китаем и Великобританией. На ту пору вся страна просто не знала, куда деваться от нищих граждан. Человечество массами покидало деревни, будучи в одних лохмотьях и струпьях, – в таком виде появлялось в городах, где население отбивалось от них силой, вынуждая бродяжничать, сравнивая последних со стаей голодных собак, что шатались по дорогам Империи. Банды беглых и восставших продолжали биться с правительственными войсками из своих засад в этой нескончаемой войне. Это было время сущего истребления и сплошного мародерства. Уже порядком вымотанные правительственные войска, действуя согласно приказу развращенных офицеров, которые получали из Пекина противоречивые указания, не могли столкнуться лицом к лицу с мощным и замечательно вымуштрованным составом английского морского флота. |
