|
— Да ты ледышка! — бормотал он. — Я согрею тебя огнем моей крови! В отчаянном усилии она освободилась и отскочила назад, оставив в его кулаке обрывок вуали. Золотистые волосы ее растрепались, грудь тяжело вздымалась, и Конана еще раз поразила ее нечеловеческая красота. Она воздела руки к звездам на небосклоне, и голос ее навсегда запечатлелся в памяти Конана: — Имир, отец мой, спаси! Воин протянул руки, чтобы схватить ее, и тут словно бы раскололась ледяная гора. Небо заполыхало холодным огнем, и был он так ослепителен, что киммериец зажмурился. Огонь этот охватил тело девушки. И она исчезла. Высоко над его головой колдовские светила кружились в дьявольском танце. За дальними горами прокатился гром, словно проехала гигантская боевая колесница и огромные кони высекли своими подковами искры из ледяной дороги. А потом зарево, белые вершины и сияющее небо закачались перед глазами Конана. Тысячи огненных шаров рассыпались каскадами брызг, а небосвод закружился, как гигантское колесо, сыплющее звездным дождем. Волной поднялась земля из-под его ног, и киммериец рухнул в снег, ничего уже не видя и не слыша. …Он почувствовал присутствие жизни в этой темной и холодной вселенной, где солнце давным-давно погасло. Кто-то безжалостно тряс его тело и сдирал кожу со ступней и ладоней. Конан зарычал от боли и попытался нашарить меч. — Он приходит в себя, Хорса, — раздался голос. — Давай-ка поживей растирай ему руки и ноги — может, он еще сгодится в бою! — Никак не разжать левую руку, — сказал другой. — Что-то он в ней держит. Конан открыл глаза и увидел бородачей, склонившихся над ним. Его окружали высокие золотоволосые воины в латах и мехах. — Конан! — воскликнул один из них. — Никак ты живой! — Клянусь Кромом, Ньорд, — простонал Конан. — Или я живой, или вы все уже в Валгалле. — Мы-то живые, — ответил ас, продолжая растирать ступни Конана. — Не смогли соединиться с вами потому, что пришлось прорубаться через засаду. Тела еще не успели остыть, когда мы пришли на поле. Тебя не было среди павших, и мы пошли по следу. Клянусь Имиром, Конан, почему тебя понесло в полярную пустыню? Долго шли мы за тобой, и, клянусь Имиром, найти не надеялись — поземка уже заметала следы… — Не поминай Имира слишком часто, — сказал один из бойцов. — Это ведь его владения. Старики говорят, вон между теми вершинами. — Я видел деву, — прошептал Конан. — Мы встретились с людьми Браги на равнине. Сколько времени дрались — не знаю. В живых остался только я. Я ослабел и замерз, и весь мир вокруг переменился — теперь-то я вижу, что все по-прежнему. Потом появилась дева и стала увлекать меня за собой. Она была прекрасна, словно холодные огни ада. Тут напало на меня какое-то безумие и забыл я все на свете, помчался за ней… Вы видели ее следы? Видели великанов в ледяной броне, сраженных мной? Ньорд покачал головой. — Только твои следы были на снегу, Конан. — Значит, я рехнулся, — сказал киммериец. — Но я видел девушку, плясавшую нагишом на снегу так же ясно, как вижу вас. Она была уже в моих руках, но сгинула в ледяном пламени… — Он бредит, — прошептал Ньорд. — О нет! — воскликнул старик с горящими глазами. — То была Атали — дочь Имира Ледяного Гиганта. Она приходит к тем, кто умирает на поле битвы. Когда я был юным, то видел ее, валяясь полумертвым на кровавом поле Вольфравен. Она кружилась среди трупов, тело ее было подобно слоновой кости, а волосы сияли золотом в лунном свете. Я лежал и выл, как подыхающий пес, потому что у меня не было сил поползти за ней. |
