Она впилась в его губы, как будто хотела выпить эти слова.

— Я люблю тебя, — повторил он. Звуки дрожали в потемневшей комнате. Он повторял снова и снова, и слова остались висеть в воздухе, когда он погрузился в нее… унес в восторги любви… и расплескал свою любовь на смятые простыни.

Глава 28

Эсме лежала в объятиях мужа и прислушивалась к тому, как замедляется его дыхание. По мере того как успокаивались тела, между ними нарастало напряжение.

Слова, которые он выдавил из себя, сделали ее счастливой. Теперь она понимала, что в нем говорило лишь безумие страсти. Она пыталась уговорить себя, что страсти достаточно; просто чудо, что этот мужчина все еще хочет ее, обычно для него желание — не более чем сиюминутный каприз.

Она для него если не каприз, то увлечение. В ней нет ни красоты, ни грации, ни опыта любовницы. Ее стремительность он воспринимает как дикость, она внесла в его жизнь все то, чего он не любит, чего избегает: жесткость, противоборство, насилие.

Он второпях женился на ней, потому что вожделение затмило все остальное. За два месяца без нее он, конечно, одумался. Хотя она его жена, нравится ему это или нет, она не нужна ему как мать его детей. Он не станет осквернять благородную кровь Сент-Джорджей смешением с кровью варваров.

Вариан потерся о ее плечо, и она стала как натянутая струна.

Он поднял голову. Она безразлично смотрела в потолок.

— Эсме…

— Спи, — сказала она. — Ты ослаб.

— Ты расстроилась. — Он вздохнул. — Я надеялся, что ты е заметишь. Это было глупо, да?

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь. Спи, Вариан.

— Нет. Мы это обсудим, как давно следовало бы сделать, если бы у меня была хоть капля разума. Но у меня не было. — Обхватив Эсме руками за плечи, он повернул ее к себе лицом. — Для продолжения рода у меня есть два брата. По очевидным причинам я всегда считал, что это будут они. Ты не обязана давать мне наследника.

— Я понимаю. Ты не хочешь детей.

— Это не так. У нас сейчас трудное положение — фактически почти невозможное. В сказках принц и принцесса женятся и потом живут долго и счастливо. Только я не тот чистосердечный принц. Я лишил тебя невинности, зная, что это преступление, потом женился на тебе, а это было еще большим преступлением. Теперь мы оба за это расплачиваемся. Я не хочу, чтобы расплачивался еще и ребенок.

Он держал ее очень крепко, в голосе звучала нестерпимая боль. Он хотел ее разуверить, но только усилил ее страхи. Он обвинил себя, обвинил вожделение. Но ведь это она, объект его желания, все испортила, сделала его жизнь безобразной и убогой. С каждым днем его несчастье будет подтачивать страсть, и не будет у нее ни одного ребенка, зачатого в любви, раз муж отворачивается от нее.

— Извини, — сказала она. — У нас только одна ночь, а я тебя расстроила.

— Нет, я сам. — Он поднес ее руку к губам. Губы были теплые, они нежно коснулись пальцев. — Я не хотел, чтобы ты видела, в каких развалинах я живу. Разве можно заниматься любовью в такой безвкусной комнате?

— Вариан, мне все равно, где заниматься любовью. Мне не важно, где я, если я с тобой. Даже на короткое время, — торопливо добавила она.

— Но ты беспокоишься о детях, очень хочешь детей. «Да! — хотелось ей кричать. — От тебя».

— Мне нет даже девятнадцати лет, — ответила она. — Время есть. Много времени. — Сердце больно сжалось.

Он улыбнулся:

— Конечно. Я не желаю повторять этот изматывающий эксперимент до конца жизни.