— Конечно. — Сэр Джеральд выпрямился. — Как не принесет пользы и мне, с потерянной фигурой. — Он развалился в кресле возле шахматного стола. — А может, пусть берет? По крайней мере я не буду в ответе за эту проклятую штуку.

— Ты ничего не сделаешь! Я сама разберусь.

Он отвернулся, чтобы она не увидела триумф на его лице. Она сказала ему все, что он хотел знать. Она решила оставить девчонку себе и не отдаст Иденмонту ее приданое, в котором он так отчаянно нуждается. Потому что зачем бы иначе карга стала беспокоиться, если без фигуры шахматы не имеют ценности? «А она беспокоится, — сказал он себе, — потому что знает, что фигура не потеряна». Она у нее, или же карга знает, где она. Вот почему она до сих пор не потребовала отдать ей шахматы. Вот почему она не отдает их Эсме. Эгоистичная, безжалостная старая стерва.

— Я знаю, чего ты хочешь, — сказал он. — Водить нас всех на веревочке, как марионеток. Но со мной это больше не пройдет, дражайшая мама. Я разбит. Мне нечего терять.

Она прищурилась:

— Не угрожай мне.

Сэр Джеральд взял в руки заместительницу черной королевы.

— Я думаю, моя племянница должна знать правду.

— Ты имеешь в виду твою искаженную версию. Она тебе не поверит.

— Может быть. — Он улыбнулся, глядя на фигуру. — Это не имеет значения. Как я сказал, мне нечего терять.

Леди Брентмор поставила стакан и сложила руки на столе.

— Я поняла, тебе что-то надо. Сколько ты хочешь?

Хотя они говорили негромко, Эсме услышала все, что ей требовалось: это бабушка не отдает ей приданое, а все ее предупреждения против сэра Джеральда — ложь. Причина очевидна: Эсме вышла замуж за человека, которого леди Брентмор не одобряет. Поскольку старуха не могла расстроить брак, она сделала то, что в ее силах. Наверное, в надежде, что Вариан сопьется или найдет безвременный конец, к которому так склонны мужчины, прожигающие жизнь. Должно быть, вдову очень разозлили его усилия по восстановлению наследного имения.

К счастью, Персиваль ничего не слышал. Он удовольствовался кратким отчетом Эсме и ее мнимым разочарованием.

— Он просто хотел денег, — сказала она, — и бабушка ему наконец-то их дала.

— Ей надо было сразу так сделать. — Потирая плечо, Персиваль проковылял к узкой террасе и скрючился на скамейке.

Эсме села рядом и стала массировать ему натруженное плечо.

— Интересно, почему она раньше не хотела его подкупить? Она говорила, что он очень нуждается в деньгах. Наверное, подкуп не в ее принципах.

Персиваль нахмурился:

— Я так не думаю — хотя с бабушкой никогда не знаешь… или с папой. — Он встревоженно посмотрел Эсме в глаза. — И никто из них не упомянул про шахматы? Они там стояли, прямо у них под носом. Я видел, когда лакей входил с вином.

— Может быть, эту тему они обсудили до того, как я подобралась к окну, — спокойно ответила Эсме. Ей хотелось уйти и подумать. Но она подозревала, что Персиваль знает больше секретов взрослых, чем ему положено. Он выглядел очень неуверенным с тех пор, как они приехали в Лондон.

— Хотя это не важно, — сказал он. — Бабушка никогда бы не отдала ему черную королеву. Потому что как только она окажется у папы, он сразу продаст шахматы.

— Его не остановит то, что они по закону принадлежат мне?

— Только не за такую цену. Он может продать и сказать, что их украли… — Персиваль покраснел и торопливо добавил: — Но у него нет королевы, так что шахматы в безопасности, а бабушка ему не скажет, что она у нее, пока не убедится, что он не может тронуть весь набор.