Она села на скамью напротив отца, сложив руки на коленях. Напряженность и пристальность его взгляда слегка смущали ее. Отец был разгневан, но не ее вторжением.

— Если ты хочешь мне что-то рассказать, то уже слишком поздно.

— Слишком позд… но?

Он вытащил сложенный листок пергамента из своего споррана и бросил на стол перед ней. По спине Анны пробежал холодок, потому что она его узнала. Это была карта.

— Да, — сказал отец. — Ты ведь ее видела раньше?

Щеки Анны вспыхнули от стыда. Как он узнал?

Он ответил на ее немой вопрос:

— Я внимательно следил за тобой, Анна.

Что?! Отец все время следил за ними? Нет, может быть, во дворе, но он не мог видеть их в саду. Из зала сад не виден. Но похоже, он увидел достаточно.

— Я ожидал от тебя большего, Анна.

Анна склонила голову. Разочарование отца больно уязвило ее. Ей не было оправдания.

— Мне жаль, отец. Я хотела дать ему шанс объяснить.

Голос отца стегал как бич:

— И он дал тебе удовлетворительное объяснение?

Анна покачала головой. Теперь, конечно, ничего не исправишь, ведь Артур ушел.

— Он верен Брюсу. — Она помолчала и нерешительно взглянула на отца. — Он сказал, что Брюс добился любви народа, что он единственный, кто может навсегда освободить Шотландию от английской тирании. И еще сказал, что мы все равно проиграем, а потому должны покориться.

Лицо отца покраснело от ярости:

— И ты ему поверила? Артур Кемпбелл сказал бы что угодно, лишь бы завоевать твое сочувствие. Ты глупая девчонка! Он просто воспользовался тобой. Мы ни за что не покоримся и не проиграем.

Анну удивила уверенность отца, и она прикусила губу, не зная, стоит ли продолжать. Отец и так на нее гневается.

Но она должна сказать все.

— Артур утверждает, что видел, как ты убил его отца.

Во взгляде Лорна что-то дрогнуло, и сердце Анны остановилось.

— Он не мог ничего видеть, — возразил отец. — Колин Мор и я, мы отделились от своих отрядов. Мы были одни, когда между нами произошла последняя схватка. И я никогда не отрицал, что он пал от моего меча. Я одержал победу. И из-за этого Кемпбеллы потеряли свои земли на Лох-Эйв. Если Артур Кемпбелл из-за этого лелеет мысль о мести, то ничего не поделаешь. Но это не может являться смягчающим обстоятельством.

Анна заставила себя посмотреть отцу в глаза, хотя почти ненавидела себя за то, что вынуждена повторить обвинение Артура.

— Он сказал, что его отец уже держал острие меча у твоего горла и что он предложил тебе признать поражение. Ты принял его условия, но, как только он повернулся к тебе спиной, убил его.

На этот раз смятение во взгляде отца нельзя было спутать ни с чем. Как и то, что он сжал зубы, а вокруг рта обозначились белые линии. Он был разгневан.

Разгневан, но не возмущен, как если бы услышал неправду.

Кровь отхлынула от лица Анны. «О Господи, значит, это правда!»

Ужас в ее взгляде, по-видимому, вызвал у него досаду.

— Это было давным-давно, и я сделал то, что сделал. Колин Мор становился слишком могущественным. Он покушался на наши земли. Его надо было остановить.

Анна смотрела на него, как на незнакомца, чьи черты она знала, но впервые увидела человека, каким он был в действительности. Он все еще оставался отцом, которого она любила, но больше не был непогрешимым. Больше не был великим воином, которому она не смела задавать вопросы. Он перестал быть богом. Нет, он стал ужасно, пугающе похожим на всех. Человеком, полным недостатков, способным совершать ошибки. Серьезные ошибки. Ужасные, чудовищные ошибки.