Реба умела сменить тему. Рики встал и прижал ее к себе:

– Как скажешь, босс.

Она вздохнула с облегчением и повела его наверх. Что-что, а секс у них был искренний, и Реба надеялась, что Рики в нем чувствует всю правду целиком.

Пять

Партийный рождественский бал

Гармиш, Германия

Гернакерштрассе, 19

24 декабря 1944 года

Начался снег. Тысячи переливающихся снежных веретенец тускло кренились к земле. Элси прислонилась спиной к стене. Мохнатые хлопья падали на лицо. От холода в голове прояснилось, и Элси, хоть и мерзла, все стояла в тишине переулка и смотрела, как мир превращается в сказочный маскарад. Грязные улицы запорошило белым. Темные деревья окаймил иней. Машины под сугробами – точно сахарные холмики. Она любила первый снег. Он все менял.

Ветер задувал под платье, ноги коченели, по спине бегали мурашки. Она обхватила себя руками. Кольцо леденило палец. Она сняла его и потерла, согревая в ладонях. Красивое кольцо, подаренное хорошим человеком, важный момент – а она почти ничего не чувствует. Элси крутила и крутила кольцо: рубины и бриллианты, красное и белое. Вот было бы оно просто подарком на Рождество, как платье и шампанское.

Она хотела было снова надеть кольцо и тут заметила внутри царапину – нет, не царапину, слишком четкая и ровная. Элси поднесла кольцо к свету из окна и прочитала надпись. Посвящение, почти стертое: «Ани ле-доди ве-доди ли». Иврит.

Волна жара прошла по телу. Грудь покрылась испариной. Она знала, что гестапо конфискует еврейские ценности, но никогда не думала о том, куда они деваются. Они просто исчезали вместе с владельцами.

Снег пошел сильнее. Хлопья отяжелели и кололи кожу ледяными иголками. Ветер жалил глаза. Она сморгнула слезы и пригляделась к кольцу. Чье-то обручальное кольцо. Ощущает ли неведомый палец его утрату?

Элси схватилась за накрытый одеялом деревянный ящик под балконом и вдыхала морозный воздух, пока сердце не успокоилось.

– Ты что здесь делаешь?

На заднем крыльце стоял Кремер.

Элси надела кольцо.

– Там такая жара. Мне, кажется, стало дурно от шампанского. Сейчас лучше. – Она потянулась к двери, но Кремер заступил дорогу.

– Посмотри на себя, ты трясешься. Сколько ты здесь проторчала? – Его жесткие пальцы поскребли ей плечо.

– Мне нужно внутрь, – сказала Элси.

– Кто-то должен тебя согреть. – Она не успела отпрянуть: Кремер притянул ее к себе, под пальто. Изо рта у него воняло сосисками и красным вином.

– Майор Кремер, пожалуйста, не надо… – Элси попыталась освободить руки, но они закоченели и плохо слушались.

– Ты пахнешь как булочникова дочка. – Он склонился ближе. – А на вкус ты тоже булочникова дочка? – Он поцеловал ее в шею.

– Пусти! Хватит!

Кремер закрыл ей рот рукой.

– Цыц! – приказал он. – Ни звука мне, – прохрипел он прямо ей в ухо и расстегнул кобуру. – Если шпионка пытается соблазнить офицера, то за ее расстрел – награда. – Крепко держа ее одной рукой, другой он задрал ей юбку и облапал бедро.

– Грязная свинья! Не смей! – Она пнула его и вырвалась. – Я не шпионка! – Она плюнула ему в лицо.

Он влепил ей пощечину, так что она крутанулась на месте.

– Такая прелестная фройляйн и такая злая. – Он толкнул ее на ящик и заломил руки. – Не хочу делать больно. – Он нащупал пряжку ремня.

– Скотина! – закричала Элси.