— Принцесса Олеся!

Ведьма вздрогнула, дыхание застряло в горле. Она не должна была оборачиваться. Нужно было спешить, давить до пределов сил своей тени. Но от звука ее имени она обернулась и увидела, как фигура вдруг появилась меж двух деревьев. Фигура, чье лицо было скрыто под красным капюшоном. В теневом зрении ведьмы цвет капюшона пылал как огонь во тьме.

Фигура подняла руку, и луч света луны среди деревьев сверкнул на металлических крепежах наручного арбалета и остром наконечнике отравленного дротика. Ведьма увидела это за миг и бросилась в сторону. Но недостаточно быстро.

Дротик впился в ее бедро. Лишь укол боли… но она знала, что это значило. Она видела эффекты яда, попавшего в ее организм.

С ревом ведьма бросилась, но не прочь, а к фигуре, которая пыталась перезарядить оружие. Ярость ее внутренней тени пылала огнем в венах. Она прижала ребенка к себе, вытянула свободную руку, поймала венатора за горло и одним движением огромной силы сломала его шею. Он упал как соломенная кукла на землю у ее ног, и она отпрянула, удовлетворенно глядя, как его дух и его тень пытаются вырваться из смертных оков.

Но она не могла задерживаться.

Одинокий вой волка раздался в лесу, дикий и злобный, жаждущий крови. Она не переживала: волки не были для нее угрозой. Но ее обостренные тенью ощущения уловили топот сапог в лесу. Не меньше двух охотников преследовали ее. Теперь их яд бежал по ее венам, и она не сможет убежать от них.

Она пошатнулась, ощущая, как паралич медленно сковывал ее. Он за минуты захватит ее полностью, а то и раньше, и она будет жива, в сознании, но не сможет бороться. И они найдут ее и расправятся с ней своей Нежной смертью, навеки обрекая ее душу и ее тень.

И после этого сожгут ее ребенка заживо.

Все расплывалось перед глазами. Ее тень уже поддалась яду, скоро не выдержит и она.

— Нет, нет, нет, — отчаянно шептала она, жалея, что не хватало смелости помолиться, не хватало смелости надеяться, что богиня услышит мольбу ведьмы.

Но она была проклята, изгнана. Существо, рожденное от богохульства. Богиня таким не помогала.

Перед глазами двоилось, но она увидела пустое дерево впереди, которое повалит следующая буря. Она заставила себя пройти туда, ощущая, как слабеют руки, боясь, что уронит ребенка.

— Они не знают, что у меня есть она, — говорила она себе, слова становились невнятными. — Они не знают, что она тут. Я не дам им найти ее.

Она прижалась к дереву. Неровная дыра в стволе зияла как пасть голодного монстра. Ведьма упала на колени перед ней.

Она отбросила плащ, замерла и последний раз посмотрела на личико крохи. Ребенок молчал, но не спал. Она моргала своими чудесными глазами. Полная жизни. Полная духов — своего и другого, который несла внутри.

Ведьма поцеловала маленькие надутые губки.

— Не шуми, любимая, — прошептала она. — Я вернусь за тобой. Но не шуми до этого.

С этими словами она спрятала ребенка в дыру в стволе как можно дальше. А потом встала, пошатнулась и пошла, спотыкаясь, стараясь отойти подальше от дерева. Она миновала лишь несколько ярдов и упала снова, зная, что в этот раз не встанет.

Венаторы приближались. Их голоса звенели в ночи.

— Я слышала шаги! Сюда!

— Осторожно, Холлис! Она убила Раймонда. Сломала его шею!

Ведьма вытащила нож из рукава, мрачно улыбнулась. Даже сейчас, когда она не могла с ними сражаться, они боялись ее. И должны! Она убила многих из их числа за последние пять лет войны, сея хаос на поле боя, когда выпускала силы внутренней тени на всю мощность.